3. Начало основания Православной церкви в Японии

С помощью Божией о. Николаю удалось заронить в душу японцев семя православной веры. Сохранилось повествование об обращении первым именно ярого противника христианства: им был языческий жрец Савабе, встретившийся с о. Николаем у консула Гошкевича, сыну которого японец давал уроки фехтования. Раз жрец, особенно возбужденный против проповедника христианства, готов был броситься на него с мечом. “Только помощь Божия спасла меня тогда от неминуемой смерти”,— вспоминал Владыка Николай.— Я спасся только чудом: в душе Савабе произошел неожиданный переворот”. “Зачем ты сердишься на меня?”— спросил о. Николай жреца. “Вас, иностранцев, нужно всех перебить, вы пришли выглядывать нашу землю, а ты своей проповедью больше всех повредишь Японии”. Умный и развитой Савабе был чистосердечен и на вопрос миссионера ответил отрицательно. В конце концов Савабе согласился выслушать о. Николая, оговорившись, что из проповеди ничего не выйдет. Иеромонах стал вдохновенно, горячо и долго говорить о Боге, о грехе, душе и ее бессмертии. Жрец слушал скрестив на груди руки, и лицо его вместо злобы стало постепенно выражать внимание. Затем он вынул книжку и стал записывать, а уходя, обещал приходить. О. Николай особенно разъяснил Савабе что нельзя судить о Христе по поведению иностранцев: целая пропасть лежит между истинными христианами и мнимыми друзьями учения Христова. Беседы участились, о чем о. Николай писал митр. Исидору: “Ходит ко мне один жрец древней религии изучать нашу веру. Если не охладеет и не погибнет от смертной казни, от него можно ожидать многого”. О. Николай сообщил митрополиту, что Савабе собирается переводить Библию на японский язык с китайского, они ждут нужных книг из Пекина. Наконец, 20 апреля 1865 г. о. Николай пишет: “Жрец с нетерпением ждет от меня крещения: единственная его цель жизни теперь — послужить отечеству распространением христианства”. О. Николай подарил своему слушателю книгу Нового Завета, но Савабе не смел читать ее. Однако он нашел выход, читая Евангелие тихо во время службы в языческой кумирне и постукивая одновременно в обычный барабан. "Никто и не думал, что я читаю иностранную ересь”,— признавался потом Савабе. Нашлись два других ученика.

По Хакодате пошли слухи о тайной проповеди о. Николая. Ученикам угрожала опасность, они решили бежать.. Предварительно о. Николай тайно крестил их, наименовав Савабе — Павлом, Сакаи — Иоанном, Урано — Иаковом. Так было положено основание Православной Церкви в Японии в 1868 г. Второй обращенный, врач Сакаи, был другом Савабе, который и начал его обращение. Сакаи был образован и красноречив. Савабе трудно было с ним состязаться, часто он прибегал за помощью к о. Николаю. Наконец, Сакаи сам пришел к миссионеру, который и убедил его в величии христианства. Иоанн Сакаи стал вторым светочем православия в Японии. В тот год в Японии совершался политический перелом. Несмотря на все затруднения, три первых христианина-японца пользовались случаями для проповеди Христа, хотя сами, уволенные после крещения со службы, были в тяжелом положении. Прибыв в город Сендай, Савабе стал проповедовать православие своим знакомым. Вынужденное бегство первых христиан из Хакодате послужило к пользе зарождающейся церкви. Павел Савабе и Иоанн Сакаи с самого начала были помощниками и радостью о. Николая. Он говорил в 1907 г. в Токио: “Узнаю своего неизменного Савабе”. Об Иоанне Сакаи владыка Николай отзывался: “Он вечно ищет в городе, кому бы говорить о Христе”.

Культурная жизнь страны быстро пошла вперед. Хотя запрет проповеди христианства оставался в силе, правительство смягчало свои взгляды на него. Проповедь стала свободнее. Первый успех окрылил о. Николая. Он стал проповедовать по японским домам, присматриваясь к семейному быту японца, стараясь заронить в его душу семя Христово. “Сначала завоевать любовью, а потом нести слово” — было руководящим правилом апостола Японии. О.Ни-колай никогда не порицал религии японцев; даже среди буддийских жрецов у него были друзья. Уже переехав в Токио, миссионер зашел однажды в буддийский храм послушать знаменитого проповедника. Бонзы хотели усадить своего гостя, но, по японскому обычаю, сидения не было, старший жрец снял все украшения главного жертвенника и вежливо предложил сесть на него пришедшему в ужас иеромонаху. Это — яркое свидетельство уважения японцев к о. Николаю уже в его молодые годы. Поздней ар-хим. Николай писал: “Сердце здесь нужно, способность проникнуться нуждами ближняго; почувствовать скорби и радости ближняго, точно свои”. Сам о. Николай видел причину своего успеха, с одной стороны, в подготовке японцев вообще к принятию христианства, а с другой — в проповеди именно православия, а не католичества или протестантства. Успех проповеди был таков, что о. Николай мог спокойно в 1869 г. оставить юную церковь на попечении но-

вых христиан и отправиться в Россию ходатайствовать перед Св. Синодом об открытии Русской Духовной Миссии.

На родину о. Николай прибыл в феврале 1870 г. Св. Синод признал заслуживающим уважения ходатайство иеромонаха Николая и просил министерство финансов об ассигновании необходимой для Миссии суммы — 6000 рублей ежегодно и 10000 руб. единовременно. Министерство финансов согласилось принять половинный расход за счет государственного казначейства, т. е. 3000 руб. ежегодно и 5000 руб. единовременно. Другая половина была отнесена Св. Синодом за счет типографского капитала. Была образована для проповеди слова Божия японцам особая Российская Духовная Миссия в Японии из начальника, трех сотрудников-иеромонахов и причетника. Работа Миссии устанавливалась в четырех городах: 1) Нагасаки — колыбели христианства в Японии, 2) Токио — восточной столице, 3) Киото — столице в центре и 4) Хакодате — резиденции российского консульства и церкви при нем. Начальником миссии был назначен о. Николай в сане архимандрита, помощником кандидат Казанской Духовной Академии вдовый священник Григорий Воронцов. Начальнику Миссии было предоставлено право входить с ходатайством в Синод для пополнения Миссии миссионерами до полного их ккомплектования. Миссия была подчинена камчатской епархиальной власти. Краеугольный камень православной церкви в Японии был заложен самим ее основателем. О. Николай составил особую инструкцию миссионерам, которую утвердил Св. Синод. Миссионеры должны проповедовать слово Божие на японском языке, переводить Св. Писание и составлять на японском языке учебники для детей по Закону Божию. Двери миссионера должны быть всегда открыты для слушателя, он должен идти всюду, где возможен успех проповеди слова Божия.

Перед отъездом из России о. Николай заехал проститься со стариком отцом, о котором непрестанно заботился, живя в Японии. В марте 1871 г. он вернулся в Хакодате уже начальником Миссии и стал во главе своей маленькой общины. Брошенные семена веры Христовой во время его отсутствия дали обильные ростки и побеги. Радостна была встреча с Павлом Савабе, Иоанном Сакаи и с другими, успешно сохра-

нившими юную общину; росла церковь Христова. Проповедь оставалась тайной, и Павел Савабе и Иоанн Сакаи вели ее во время прогулок за городом. О. Николай мог сказать; “Здесь не проповеднику веры нужно гоняться за тонущими душами, напротив, за ним гоняются, его ищут”. Священник Григорий Воронцов заболел и вернулся в Россию. Снова стал нужен архим. Николаю помощник. В декабре 1871 г. в Миссию прибыл кандидат Киевской Духовной Академии иеромонах Анатолий. Братская жизнь общины напоминала времена перво-христианства. Архимандрит Николай писал об иером. Анатолии, что лучших помощников он не желал бы. Переехав в Токио, архимандрит не побоялся оставить новоприбывшего иеромонаха с тремя катехизаторами в Хакодате. Переведенный в Осаку, о. Анатолий построил миссионерский дом, храм, катехизаторскую школу. К сожалению, он умер в расцвете сил, будучи архимандритом — настоятелем посольской церкви в Токио, оставив по себе светлую память у православных японцев. Период пребывания архим. Николая в Хакодате, особенно 1861 — 1869 гг., — лишь подготовительная стадия его деятельности; главная работа миссионера в эти годы была сосредоточена на изучении языка.

4. Распространение Православия в Японии

С переездом и обоснованием архим. Николая в Токио в январе 1872 г. начинается второй период истории Православной Церкви в Японии. Начальник Миссии развернул теперь во всю ширь свои проповеднические и административные способности. Тогда в Токио иностранцы должны были занимать определенный квартал (концессию). Дело проповеди затруднялось фанатическим патриотизмом японцев, их подозрительностью к иностранцам. С первого знакомства с русскими японцы заподозрили Россию в покушении на независимость их империи и с начала XIX века изучали способы противодействия воображаемому завоевателю. Однако были особые причины успеха проповеди русских миссионеров. Главное: первые православные японцы были вне всякой связи с политикой; с начала проповеди и до кончины архиеп. Николая (1912) православие принимали, по преимуществу беднейшие япон-

цы, представителей аристократии было очень мало, а богатых совсем не было, и православная Церковь была крайне бедной. Интересны слова самого архим. Николая, писавшего в 1869 г., что всего за 8 лет православная Миссия, при двух постоянных миссионерах и недостатке средств, имела больший успех, чем католические и протестантские миссии, вместе взятые за 20 лет с сотнями миссионеров и большими средствами.

Неудовлетворенная своими различными религиями душа японца влеклась ко Христу. В начале XVII в. число христиан в Японии было более миллиона 800 тыс., почти треть населения, при тысячах церквей. Первым проповедником Христа в Стране восходящего солнца был с 1549 г. католический монах св. Франциск Ксаверий. Он не имел дара к изучению языка, но успешно проповедовал через переводчика-японца, в крещении Павла. После смерти Франциска Ксаверия в 1551 г. проповедь разрослась, но эдиктом 1558 г. в 20-дневный срок изгонялись все миссионеры, запрещалась проповедь, однако, не остановившаяся. В 1637 г. другим эдиктом решительно изгонялись все проповедники новой религии. Разразилось страшное гонение на христиан, вызвавшее их восстание в гор. Шимабур и повлекшее за собой убиение в городе 37 тысяч христиан; много оказалось последователей Христа, пошедших на мучения и смерть, на крестах, от меча, в кипящих котлах, в море. Вереница крестов тянулась по краям дорог, с распятыми целыми христианскими семьями; всего было замучено и убито до 280 тысяч христиан. Создалась катакомбная церковь без священников, тайно просуществовавшая до XIX в., когда в 70-х гг. был объявлен закон свободы христианской проповеди. И ныне в Японии существует 30—40 тысяч потомков этих катакомбных первохристиан, невоссоединившихся с католичеством и возглавленных особой иерархией из мирян. Причина ужасного гонения, по мнению архиеп. Николая, после св. Франциска Ксаверия лежала преимущественно в самих христианских миссионерах. Архиепископ усматривал в истории Японии руку Промысла, спасшего ее от политически интригующих проповедников христианства, пришедших в Страну восходящего солнца в XVI веке. По своему принципу воздерживаться от публичных осуждений инославных вероисповеданий архиеп. Николай редко говорил об отношении японцев к католичеству и протестантизму. В том же 1869 г. он писал: “Японцы, кажется, обнаруживают наклонность к православию”. Причина распространения православия в Японии, по мнению архиеп. Николая, заключалась в подготовленности душ японцев к принятию христианства и полной свободе православия от связи с политикой.

О. Николаю трудно было подыскать помещение в Токио; наконец, его приютил знакомый англичанин, но только на ночь. Приходилось весь день блуждать по улицам, питаясь в японских столовых. Любезное и добродушное отношение японцев убедило миссионера лишь во временной и случайной вражде к иностранцам. Наконец, найдена была квартира из двух маленьких комнат на чердаке, где архим. Николай и начал тайно проповедь православия в столице Японии.

Нужда по пятам преследовала миссионера. Его жалование, как “капля в море”, почти все уходило на содержание уволенных за принятие православия чиновников, на жалование катехизаторов (проповедников) и вообще иа помощь беднейшим христианам. Сам он не мог отлучаться в провинцию и всем слушателям оказывал гостеприимство, часто за свой счет. Интересны письма миссионера в Россию, никогда не роптавшего на свою бедность. “Кричать о помощи — одно, что я могу, и я кричал. Представьте мою обстановку: Боже, какая жара! И утром, и до полудня, и вечером с 5 ч. 20—30 человек приходят на уроки Закона Божия в мое жилище. Одна комната на чердаке, 11 квадр. футов по точным измерениям. Высота ее такова, что человек моего роста едва может стать в ней во весь рост. Разочтите, сколько воздуха в таком жилище. Иностранные миссии затопили страну своей литературой, а у православных нет даже недорогого типографского шрифтика. На иностранных храмах блестят кресты, звонят колокола. “И нам бы нужно храм,— говорят наши бедные птенцы,— негде помолиться, излить душу перед Богом. А вот и у нас скоро будет: пришлют ведь из России! И не ждет так отрескавшаяся от засухи земля дождя, как мы ждем вашей помощи, оживите, ободрите нас поскорее, если не прямо помощью, то надеждой на нее”. Свое упование на светлое будущее в Японии о. Николай запечатлел печатно в том же 1869 г. “Загорается заря новой деятельности и для духовенства, та деятельность будет не отечественная только, она будет общемировая; буду, даст Бог, не заброшен и я здесь один, обреченный на бесплодный одинокий труд. С этой надеждой я ехал сюда еще 7 лет тому назад. Ею 7 лет живу здесь; об осуществлении ее самая усердная моя молитва”. Кроме личной уверенности архнм. Николая в успехе и торжестве православия, залогом его будущего в Японии были непоколебимая, мужественная, твердая вера японцев и их высоконравственная жизнь. Достоинства японцев и питали энергию деятельности начальника Миссии, которому приходилось не побуждать, а наоборот, сдерживать ревность православных японцев-первохристиан. Ревность могла еще быть наказуема тюрьмой и даже пытками.

Архим. Николай наблюдал отрадное, многообещающее явление. Только были брошены семена православия, а его последователи запечатлели свою веру страданиями, заповеди Христа стали правилом их жизни. Особенно поучителен пример первенца православия в Японии, Павла Савабе: “Перед моими глазами,— писал о. Николай,— совершался процесс рождения человека к новой жизни благодатью Божией, а за моими глазами шел уже другой процесс — испытания, укрепления сил новорожденного”. Бедствия обрушились на Савабе с его оглашением. Сойдя с ума, жена подожгла дом, все имущество сгорело; бывший жрец оставил свою должность при кумирне; бедность и необходимость содержать больную жену и ее родных принудили Савабе оставить в кумирне семилетнего сына, которого он не имел средств выкупить. Посаженный за проповедь в тюрьму, он, получив свободу, снова проповедует Христа. Сгорел дом, построенный прихожанами. Савабе остался нищим. По первому зову о. Николая, оставив семью, он является в Токио, чтобы отправиться на проповедь в провинцию Сендай. Там вскоре он вместе с другими был заключен в такое сырое подземелье, откуда редко выходят, не расстроив в корне здоровья. Выпущенный, он снова, не зная отдыха ни днем, ни ночью, проповедует Христа. “Бедный Савабе,— пишет о. Николай,— трудится для Христа, как редко в мире кто трудится, а получает только бремя скорбей. Ужели не найдутся добрые люди принять участие в по-

ложении Савабе?” — взывал о. Николай о помощи бывшему жрецу, чтобы выкупить его сына из кумирии. И второй обращенный японец Иоанн Сакаи, приняв христианство, сразу бросил все свои привычки и слабости и после крещения из язычника стал подвижником.

В числе крещенных о. Николаем в 1878 г. был и Иоанн Оно, впоследствии знаменитый проповедник. При гонениях в феврале 1872 г. было допрошено в Сендай более 120 человек, многие — еще до их крещения, и все мужественно исповедовали православие, даже дети 10—12 лет, поразившие своими ответами неверующих. Иаков Такай, посланный к ар-хим. Николаю в Токио, узнав о гонении, с полпути вернулся в Сендай и добровольно пошел под арест, заявив на допросе: “Если считать меня преступником, нарушающим закон о запрещении христианства, я готов умереть за истинную веру”. В том же году вспыхнуло гонение и в Хакодате, колыбели православия, вызванное пасхальным звоном, по русскому обычаю, во всю Светлую седмицу в консульской церкви. На звон сошлись многие любопытные, катехизаторы стали проповедовать, объясняя по иконам главные события Ветхого и Нового Завета. Часть катехизаторов была посажена губернатором в тюрьму, часть в крепость. Православные чиновники изгонялись со службы, православные были высланы из города, была закрыта типография при православной церкви, временно прекращена деятельность издательства Миссии. Это была последняя вспышка ненависти к христианству.

В 1873 г. последовала отмена старых запретительных указов против христиан, и в Стране восходящего солнца наступила новая эра — свободы проповеди Христа. С объявлением конституции первым председателем парламента был избран христианин. В эти именно годы Апостол Японии писал, что воля Божия просветить Японию все более выявляется, все больше народа приходит к миссионерам послушать слово Божие, с каждым днем число новообращенных растет. “Господь попустил нас испытать гонение, но набежавшая туча уже пронеслась мимо, и, как гроза оживляет красы природы, так минувшее испытание воспламенило и без того ревностное сердце чад Божиих. Какой труд для Бога не увенчается успехом?” Созидание Церкви, проповедь слова Божия по всей стране

стали беспрепятственны. В Токио были открыты разные школы с изучением иностранных языков, и архим. Николай стал преподавать русский язык. Помещение миссионера на окраине столицы было мало и непригодно к проповеди. Миссия взяла в бессрочную аренду участок на холме' Суругадай, центральном пункте Токио. В 1873 г. начата постройка большого дома с домовой церковью Миссии. Средства (32 тысячи руб.) были преимущественно собраны адмиралом кн. Путятиным, заключившим в 1855 г. первый русско-японский торговый договор. Учреждена 6-классная духовная семинария, лучшие из окончивших семинаристов отправлялись в русские духовные академии. Для подготовки катехизаторов основано катехизаторское училище, куда могли поступать люди от 18 до 60летнего возраста, посвящавшие себя проповеди Христа. На средства дочери кн. Путятина и гр. Орловой-Давыдовой открыта женская школа в Токио на 100 учениц. С 70-х годов XIX века жизнь Миссии пошла по более гладкому и надежному пути. В 1878 г. молодая Церковь имела уже 6 священников-японцев, 27 катехизаторов, 51 их помощника для проповеди в провинции. По отчету Обер-Прокурора Св. Синоду в 1878 г., “эти благовестники веры проникнуты духом апостольской ревности”. Еще в 1875 г. собор Православной Церкви в Токио избрал двух японцев первыми кандидатами во священство: Павла Савабе священником и Иоанна Сакаи диаконом; они были посвящены еп. Павлом Восточно-Сибирским в Хакодате. Церковь росла при большом недостатке средств.

В 1878 г. был поднят самим начальником Миссии вопрос о необходимости епископа в Японии, что было признано Св. Синодом. Запрошенный телеграммой о согласии стать епископом, архим. Николай ответил: “Если из России не может быть назначен епископ, я согласен". Отбыв вторично на родину, о. Николай побывал в Петербурге, в Москве, в Киеве. Встреча с родными, посещение родной Академии, сочувствие окружающих воодушевили миссионера. Но скоро ему надоела шумная жизнь в столице и потянуло в Японию. 3 марта 1880 г. в Петербурге архим. Николай был возведен во епископа Ревельского и Японского. Владыка вспоминал переживания хиротонии: "Во время совершения таинства хиротонии без воли человека душа смущается. Все существо под влиянием десниц

восьми иерархов, как было сегодня, чувствует претворенность: встаешь совсем иным, чем опустился на колени пред Престолом”. Как всегда, он молился “о просвещении сей страны Светом Евангелия”, т. е. о любимой им Японии. Не забыл новый епископ и слов Владыки митрополита при вручении жезла: “До конца жизни тебе служить взятому на себя делу, и не допусти, чтобы другой обладал твоим венцом”. “Да памятуется это мне всегда среди раздумья”. Хиротония была отмечена в печати как весьма знаменательное, весьма отрадное событие в Русской Церкви. Свято исполнил первый епископ Японский слово первосвятителя собора Архиереев, его рукополагавших:: вернувшись скоро в свою Миссию, он до кончины 3 февраля 1912 г. родины больше не видал.

Владыка Николай занимался некоторое время сбором средств на Миссию, особенно на собор в Токио. Посетив для духовного укрепления святыни русской земли, он делал сообщения о Японии в Москве. По свидетельству слушателей, рассказы о христианстве в Японии того периода произвели отрадное впечатление, напоминая чтение Деяний 'Апостолов. Поражала любовь миссионера к Японии, чуждой ему во всех отношениях, о которой он говорил, как о своей родной стране. Любопытна приведенная самим Владыкой легенда, ходившая о нем по Японии: будто епископ Николай — сын японца, бежавшего от преследований своего правительства в Россию и женатого на русской. Владыку никогда не покидало убеждение в светлом будущем православия в Японии, в чем и скрыт залог успеха его проповеди. Подумал Владыка в России и о хоре для будущего собора, и привез вместе с собою в Японию регента Дмитрия Павловича Львовского, оставшегося там впоследствии в сане диакона тоже до конца своих дней. В 1884 г. в Церкви было до 10 тысяч православных японцев, 160 церковных зданий, 65 приходов, епископ, 12 священников, 2 диакона, 75 проповедников.

Делом архипастырского попечительства еп. Николая является и знаменитый собор Воскресения Христова в Токио. С 1884 г. постройка продолжалась 7 лет. Храм стал украшением всего христианского мира на Дальнем Востоке. Сооружение его было очень трудным вследствие частых землетрясений в Японии и почти непрекращающихся пожаров в Токио.

Фундамент сооружался целый год, стены 5 лет. Все было твердо и основательно, но ничего, по слову Владыки, не было роскошно. Торжество освящения храма состоялось 2 марта 1891 г. Постройка со внутренними украшениями обошлась в 500 тыс. руб. Особенно щедрой оказалась Москва, собравшая 200 тысяч. И ризница, и утварь, по свидетельству о. Востор-гова, — все напоминало в соборе Москву. На торжество съехалось со всей страны 19 японских священников, более 4000 христиан. Пел под управлением Львовского смешанный хор из 150 семинаристов и учеников духовной школы. Некоторые газеты отметили прекрасное пение. Храм вполне соответствовал мысли еп. Николая: "Собор будет памятен: он по справедливости вызывает внимание, любопытство и удивление живущих и бывающих в Токио”. Освящение прошло чинно, спокойно, без враждебной агитации. Эта враждебная агитация при его постройке, ввиду близости холма к императорскому дворцу под ним, была испытанием еп. Николая, смутив даже некоторых православных японцев, считавших постройку неоправданным расходом. Японская церковь продолжала расширяться. В 1898 г. был один епископ, 35 священников, 148 катехизаторов, 24260 православных христиан, 246 церквей и молитвенных домов по всей стране. По таблице 1887—1904 гг. в православие в среднем крестилось ежегодно около 1000 человек, больше всего в 1888 г. — 2420 человек, при 16 священниках и 139 катехизаторах. Даже в труднейший год войны, 1904 г. — крестилось 656 человек.

5. Строй управления Японской Православной Церкви

Православная Японская Церковь в своем внутреннем управлении лишь формально зависела от Св. Синода, обладая почти автономией. Строй ее поражает своей патриархальностью. В Японии собирались ежегодно церковные соборы с участием мирян, даже женщин, избираемых депутатками церковных общин. Обычно соборы заседали с 30 июня по 4 июля, разделялись на большие, с участием мирян и представителей церковных общин, и малые из священнослужителей и отчасти катехизаторов. Обычный круг деятельности собора: 1) выборы, назначения, руководство деятельностью

катехизаторов, 2) вопросы церковного управления, 3) распределение материальных средств между церквами. Интересно свидетельство участника соборов начальника Миссии в Корее, архим. Хрисанфа: “Огромный миссионерский опыт такого гиганта духа, как преосвящ. Николай, сразу ободрит страдальца, уничтожит угнетенность духа, разсеет мрачныя тучи на его душе”. Эти ежегодные соборы Японской Православной Церкви, при отсутствии их в России при Св. Синоде, заслуживают особого внимания. В стране со столь незначительным числом христиан им нужно было для успеха проповеди пребывать в постоянной живой связи, и особенно чувствовалась потребность братских собраний. По словам еп. Николая , “все там происходит в духе простоты, взаимного соревнования в проповеди Евангелия, чуждом зависти и соперничества". Первый собор проходил в 1874 г. в Токио, участвовало 8 членов, т. е. весь наличный состав духовенства. На втором соборе 1875 г. были избраны первые японцы кандидатами во священники (Павел Савабе) и диакона (Иоанн Сакаи), уже при 40 членах, 24 священнослужителях и 16 депутатах церковных общин. Впоследствии число членов соборов доходило до 150. Созывался собор первоначально в Токио. В 1887 г. признан удобным созыв его поочередно в Токио для северо-восточных общин и Осаке для юго-западных. В случае экстренных нужд созывался собор всей Церкви в Токио. При созыве в Токио с 1891 г. собор заседал в Воскресенском храме. Он открывался молебствием апп. Петру и Павлу; затем следовала речь епископа, выпукло подчеркивавшая все события истекшего года. На заседания без права голоса допускались все желающие, в том числе и инославные, и даже язычники. При закрытии собора был снова молебен и прощальное слово председателя.

Главным органом управления православной церкви служил церковный совет под председательством еп. Николая при членах — токийских катехизаторах. Кроме проповеди Слова Божия, для его распространения Миссия издавала общедоступные брошюры и книги, как оригинально японские, так и переводные с русского. Без хорошего знания языка еп. Николай не мог • бы непосредственно управлять всеми делами Миссии, за которой он сам следил во всех ее проявлениях. Обыч-

но от 6 до 12 час. Владыка выслушивал доклад секретаря-японца, читал длинную японскую корреспонденцию, иногда лично диктуя ответы или давая руководящие указания.

Непрестанно и непосредственно наблюдая' за всей жизнью своей Церкви, еп. Николай ежегодно объезжал общины по всей Японии, обычно в течение двух месяцев. За последние годы он объехал весь свой миссионерский район, свыше 2-х тысяч верст, крестил, проповедовал, помогал словом и делом. Архиерейские объезды были не казенной ревизией, а чисто апостольским посещением пастырем своих пасомых, обычно в сопровождении их священника. Сохранились воспоминания современников. О приезде “Николая” вывешивалось объявление. Паства устраивала Владыке задушевно-трогательную встречу; процессией шли в храм или в молитвенный дом, где прибывший архипастырь совершал краткое молебствие со словом, затем читали списки крещений, браков и умерших за год. Христиане свободно выступали на собрании с проектами, вопросами; часто к приезду Владыки приурочивались крещения, нередко раздавалось любимое японцами слово “Возражение”, всегда допускаемое. В конце предлагалось задавать вопросы. Катехизатор, священник, епископ произносили речи, обычно длившиеся час и производившие всегда сильное впечатление на слушателей. Бонзы посылали на собрания и учеников буддийских школ, часто производивших беспорядок, однако это редко случалось при Владыке, пользовавшемся и у своих противников большим уважением и авторитетом. Внимание епископа особенно привлекали дети — будущая опора Православия в Японии. Он везде собирал детей вокруг себя, ласково беседуя, наставляя, спрашивая их о главных событиях жизни Спасителя. Владыка всецело входил в интересы самой малой общины. Он проводил всюду обычно 2—3 дня и обходил семьи православных. С утра до ночи кипело дело Христово; когда все ложились спать, епископ не спал; ночью он записывал тщательно в памятную книжку все им сказанное и виденное за день, читал обширную японскую корреспонденцию из других церквей на длиннейших листах, потом складываемых в трубку, и составлял ответы на письма. Чуть свет он вставал, утром снова обходил дома или уезжал в другую общину.