№ 7. Отец Сергий – Марии Павловне и Екатерине Павловне Лебедевым

Деревня Макарово, близ Кичменгского Городка

7 (20) февраля 1932 г.

†

Мир и Божие благословение вам всем, мои дорогие!

Сегодня ровно неделя, как я в новом месте и новых условиях своего жития. Пока за все могу только лишь восхвалять и от всей души возблагодарить Господа. С виду неказиста и убога наша хата, хозяйкой которой является первая в деревне беднячка Аксинья. Все покосилось в разные стороны; от ежедневного освещения лучиной все прокоптилось и почернело. Нужда и бедность смотрят во все глаза из разных углов и щелей владения Аксиньи. Но все это внешнее убожество с избытком покрывается высокою, духовною красотою этого простого, но милого, необычайно скромного и приветливого человека. Она – единственная работница во всем доме. С утра до позднего вечера она в непрерывных тяжелых трудах, и все это с улыбочкой, без тени какого-либо неудовольствия или раздражения. Нам она старается услужить, как только она может. Когда угодно, в любую минуту дня и ночи поставит самовар, все приберет, изготовит, как умеет, все, чего мы ни попросим. Словом, у нее мы чувствуем себя в родной обстановке. Здесь дух наш получил полную свободу от устюжского плена и пребывания в золотой клетке на (Пролетарской) улице. Молитва у нас общая. Хозяева очень дорожат этим и принимают в ней самое живое и горячее участие. Сначала почитаем, тот и другой, а в конце и попоем. Условия жизни и обстановка вполне позволяют сделать это.

Для занятий своих в течение дня мы оборудовали отдельную комнату. Отец Алексий наладил в ней железную печку, вставили рамы, перенесли мы в нее свою святыню, вещи, книги и начали свое мирное житие с молебна и ежедневного чтения Слова Божия. Кроме железной, имеется и русская печь в этой же комнате. И эту печь протапливаем каждый день, так что день вполне можно проводить там, чтобы заниматься своим делом и избегать любопытных взоров крестьян и крестьянок, являющихся посмотреть новых жильцов Аксиньи. Вместо лучины освещаемся керосином, которым не без труда пришлось раздобыться на деревне. Но вообще же продовольственный вопрос стоит здесь очень остро. Деревня колхозная, у всех всего в обрез, и каждый следит друг за другом, чтобы не было продажи и спекуляции. До сего времени не можем раздобыться картофелем. Обещали привезти, но пока еще только обещают. На хлеб получили паевые книжки, по 300 грамм на день не человека, дали денег на муку, которую можно здесь достать. В этом отношении здесь покойно и достаточно. Во всем же другом скудно. Молока и молочных продуктов пока еще не могли достать. У нашей хозяйки имеется корова. Но она, так же, как и другие коровы на деревне, перестала доиться до весны, после разрешения от своего интересного положения.

Пока особой нужды по части питания не испытываем, так как имеем в избытке все необходимое из привезенного вами и доставленного вашим усердием и любовию. Кушаем во славу Божию достаточно и без перерыва все скоромное, ввиду потери во время этапа и карантина и приближения Великого поста. В будущее не заглядываем, поручая его Милосердному и Пекущемуся о нас Господу. Гулять ходим ежедневно. Здесь по этой части очень свободно и удобно. Изба наша вторая от конца всей деревни. Никто и не видит нашего гулянья, никто и не повстречается нам на пути.

По праздникам, конечно, вместо гулянья, идем в церковь. Здесь их две. Обе православные и имеют в полной силе мелодичный звон. Подходишь ко храму, и тебя встречает радостный перезвон, возвещающий о начале службы. В быту сохранилось здесь много старозаветного. Существуют, например, в церкви оглашения предбрачные. Предлагают заявить, нет ли препятствий к повенчанию и вступлению в законный брак такого-то с такой-то. Это в наше-то просвещенное время! За такое дерзновение у нас, конечно, и кодекса-то не хватило бы, бессрочная тюрьма и ссылка увенчали бы всякого из нас за такое выступление! А здесь как будто так и надо. Народу в церкви не так много, но кто есть одеты чисто и прилично, соблюдают порядок и держат себя очень хорошо. К нам все относятся сочувственно и с уважением. Почему-то думают, что мы будем служить или, по крайней мере, попоем на клиросе. Хоть нужда в этом здесь и очень большая, так как пение еще ниже устюжского, хоть и очень хотелось бы тряхнуть стариной и отверзть свои уста для восхваления Господа, но по вполне понятным основаниям мы воздерживаемся. Зайдем в алтарь, приложимся к Престолу Божию, вынем просфорку и затем отправляемся на место в ряду других богомольцев.

Церковь Спаса Преображенья. Снята 1 января 1932 г.

Фотогораф Наталья Пьянкова. Музей Кичменгского Городка

Церковь св. Александра Невского Кичменгского Городка. Вдали остатки церкви Спасо-Пребраженье

Фото 201-1

Как я чувствую себя в смысле здоровья? Вполне исправно. Кушаю три раза в день. Сплю часа полтора после обеда и часов восемь после ужина, ночью. Очевидно, они [бессонницы] были нервного характера. Спокойны теперь у меня нервы, и настроение, и самочувствие – все в полной исправности. Пожаловаться ни на что не могу, разве только на блох, которые водятся на полатях, где мы располагаемся на ночлег. Пожалуйста, обо мне по части здоровья и скуки от заброшенности в деревню не беспокойтесь. Здоровье мое Господь хранит. Видимое чудо совершил Он надо мною во время перехода из Устюга при неимоверных по трудности условиях, при питании в течение 18-ти суток в 300 грамм [хлеба] и двух кружках воды, видимое чудо совершает он и теперь, примиряя со всеми дефектами жития и отгоняя скуку любимым и полезным делом углубления в любимую область церковности и богомыслия.

Как обстоит дело у меня с деньгами и вещами? По этой части не все у меня исправно и благополучно. Во-первых, колоссально много стоила переправка и ликвидация устюжского жития. Разбойники ямщики, учитывая срочность и безвыходность положения отца Алексия, прямо ограбили его, заломив небывалую цену. Иного исхода не было, как только согласиться дать им содрать с себя последнюю шкуру. У того и другого из нас образовалась такая масса вещей, что не было никакой возможности все увезти на одном возу, на небольших санках. Потребовался другой воз и другой человек, который бы смотрел за вещами и с которым не так жутко было бы пускаться в длинный неведомый путь в ночное время. Опять же пришлось потратить лишнее при ликвидации. У меня не была оплачена квартира, да пришлось вперед заплатить за хранения моих вещей на новой квартире отца Алексия, так как все мои вещи в беспорядочную груду были свалены моими любезными хозяйками на другой же день моего ареста в чулан с крысами, и на другой день они поспешили уже отметить меня и покончить со мной все счеты. Перевозка и ликвидация и разные другие расходы, например, по части разузнавания моего местопребывания и передач в тюрьму и проч., все это вырвало из моего бюджета грандиозную сумму в размере с лишком 300 рублей.

Не обошлось дело и без недочета по части имущества моего. Ввиду экстренности отъезда, неспокойного и неуверенного настроения по части меня и моего нового пребывания, ввиду массы разнообразных мнений у того и другого, ввиду пьяного состояния ямщиков и окружающей их своры пьяных друзей, самочинно распоряжавшихся укладкой и упаковкой багажа, исчезли у нас два места. Одно незначительное по стоимости и характеру принадлежало отцу Алексию. Это был мешок с 30-ю фунтами сухарей, другое же, ценное, принадлежало мне. В нем были чашки, чайник, две металлические тарелки, кружка фарфоровая Александры] В[асильевны] и ее же ложечки с прикрытием и отверстиями для чая и металлическая кружка с моей челюстью. Здесь же положены были мои маленькие ножницы, два гребня, большая гребенка, карандаши, блокнот с адресами и марками и конверты.

Путь от Великого Устюга до Кичменгского Городка

Все дорогое и нужное для меня, и особенно челюсть. Очевидно, разбойники свистнули в общей суматохе. Надежды на возврат их почти нет. Конечно, хватились мы их тотчас же, наказывали сопровождавшей […] по приезде в Устюг похлопотать вернуть что-либо, хотя бы челюсть, но вот вчера приехал к нам Михаил Михайлович – отец попутчицы Катеньки, привез оставленную керосинку, но относительно этих вещей ничего утешительного не сказал.

Это повергло меня в немалую скорбь.

Лишиться такой огромной суммы денег,

да потерять еще столько нужных и дорогих вещей. Но здесь же вспомнил я Иова и его слова: «Господь все это мне дал, Господь же и взял. Пусть будет благословенно Его имя отныне и до века». Со всем приходится примиряться в жизни. Все у людей гибнет во мгновение в наши тяжкие времена. У меня же только эта часть погибла. Все же остальное доехало в полном благополучии. Целы все масла, жиры и продукты, цело все белье, цело платье и обувь. Цело все необходимое, без чего невозможно было бы жить и существовать в этих местах. Все вы, друзья мои, знаете меня, как дорожу я каждой своей копейкой и каждой своей вещичкой, и вполне можете понять мою скорбь и полную невозможность предотвратить или, так или иначе, смягчить потерянное. Не посетуйте на меня и напрягите свои силенки для дальнейшей моей поддержки. Относительно денег пока не беспокойтесь. С присланными вами и полученными мною здесь 2(15) февраля 100 рублями у меня налицо 200 с лишком рублей. Посудой, чашками обойдусь. В посылочки же положите гребешок и гребень и побольше бумаги и конвертов. Я пишу вам на последнем имеющемся у меня листке. Конверты занимаю у отца Алексея. Больше же пока ни о чем не беспокойтесь. Все у меня пока есть, а лишнее собирать и иметь не приходится. Могут и отсюда внезапно и неожиданно двинуть куда-либо в другое место, а с большим багажом трудно что-либо сообразить нужное при спешке и разного рода трудностях.

Когда мы сидели в карантине[271], нам было сказано, что просидевшие ? своего срока имеют право подавать прошение о досрочном освобождении и возвращении к своим семьям. Почему-то и в анкетах особенно налегали на графу о семье. Говорили, что в случае хлопот нужно приложить надлежаще заверенную справку, что действительно я имею семью, находящуюся там-то, или семья действительно имеет меня своим иждивенцем, которого удобнее поддерживать и содержать на месте. Пусть мой милый Бобочка справится об этом и в апреле поставит на рельсы мое дело. В апреле исполнится Уз моего срока, можно будет прошение [подать[272]] с приложением этой справки. Очень важно все это проделать в Москве и добиться положительных результатов, особенно по части сообщения по месту моего теперешнего пребывания. Без протекции подавать отсюда – гиблое дело. Здесь многие тысячи бесплодно ждут своей очереди, да так, вероятно, и долго еще будут ждать, когда с избытком досидят и весь свой срок в ожидании перемены своего положения. Только, опять повторяю, делайте только лишь возможное. Если хлопоты чем-либо будут угрожать Боре, лучше ему отойти от этого дела. Я готов пить свою чашу изгнанничества и лишений до последнего, Господом Богом указанного предела.

Выпустили[273] Георгия Яковлевича [Извекова] и направили в Усть-Сысольск[274], а жил, вероятно, в Усть-Куломе[275]. Федор Николаевич[276] и Михаил Федорович[277]еще в Устюге. Сообщите Елене Леонидовне А[льбертовой], что Владыка Николай[278] в Москве, в какой-то из тюрем. Важно поддержать его в его тяжких переживаниях.

Священномученик Георгий Яковлевич Извеков

Из материалов следственного дела 1931 года

Всем вам, мои близкие, дорогие и милые, шлю привет, Божие благословение и лучшие пожелания. Господь так устроил, что происшедшее со мной не оставило во мне пока никакого следа. Душа моя вполне мирна и покойна, а вследствие этого и тело, если не ботеет[279] и не цветет всеми красками, то все же и не покрыто мраком печали и болезни. А впереди великое и радостное время Великого поста и красавицы весны, которую в первый раз в жизни придется встречать во всей полноте и красоте подлинного и ничем не испорченного лона природы. Время идет очень быстро, и не за горами этот праздник природы. Вместе с половодьем пойдут пароходы и до нашего Кичменгского Городка. Быть может, кто-нибудь и соберется к нам, особенно милая Пашенька с Катенькой. Пусть она поимеет это в виду при назначении отпуска. Отдохнуть здесь вполне возможно. Если комфорта помещения не сможем предоставить, то все же комфорт природы и радость родственного свидания и общения будут к их услугам. Ну, дорогие, пока довольно. Да хранит вас всех Господь Бог. О. Алексий шлет всем вам привет и лучшие пожелания. Спасибо ему, он помогает мне во всем и много скрашивает своей компанией время моего нового и необычного жительства.

Любящий Вас искренне – С.