№ 9. Отец Сергий – родным

Деревня Макарово, близ с. Кичменгский Городок

29 февраля (13 марта) 1932 г.

†

Дорогие и близкие по плоти и духу! Приветствую вас с вступлением на спасительное поприще святой Четыредесятницы 13 марта[281] и сердечно желаю всем с пользою для души и в радости о Господе легко и безболезненно пройти его. На первой неделе ев. Четыредесятницы, в субботу, у нас будет и драгоценная новорожденная и, вероятно, причастница. От всей души поздравляю ее с этим знаменательным днем, положившим начало бытию не только ее, но и всей нашей семьи. Как умею, сугубо помолюсь в этот день за нее Господу, да приложит Он к исполнившимся летам ее новые дни и лета на утешение всем нам, любящим ее, да укрепит ее слабеющие силы, а паче всего, да обновит, яко у орлицы, дух ее, обновлением благодати Божией, всегда немощная врачующей и оскудевающая восполняющей.

Истекшую неделю я провел в полном мире и благодушии. Только целых три дня беспрерывно бушевала у нас первая за всю зиму небывалая снежная буря. Образовались всюду страшные заносы, вследствие чего затруднительно было и всякое сообщение. А нам в такую погоду и трудностях неизбежно нужно было совершить путешествие в Городок, на свою обычную регистрацию и проделать туда и обратно 10 верст, так как невозможно найти было возницу и никто не повстречался с нами на пути. Так как очень энергично и продолжительно пришлось поработать ногами в борьбе с сугробами и снежной стихией, то дня три после этого путешествия болели жилы на ноге и трудно было ходить.

Это совсем особая, неприятная боль, совершенно иная, чем была в этапную прогулку. Сегодня мне лучше, и придется повторить путешествие в Городок, с одной стороны, к обедне, с другой – на почту, за посылкой, пришедшей еще 8 марта и не взятой из-за непогоды и нездоровья. Слабость сердца по временам дает себя знать и чувствовать, в особенности в бурю и непогоду. Да иначе, конечно, и не может быть после таких пертурбаций, как знаменитая прогулка при полном воздержании от пищи и отдыха. Но вообще же мое состояние если и не лучше, то, во всяком случае, и не хуже своего обычного. Нового сердца не вставить, а старое пока ведет себя исправно. Аппетит – тоже в исправном состоянии.

Блины кушали ежедневно, по утрам с утренним чаем. Они здесь моментально ставятся на молоке и без задержки пекутся и подаются на стол. Выходят они очень тонкие, вкусные, величиной с большую сковородку и совершенно не тяжелые и обременительные для сердца и желудка. Масло прекрасное в избытке у нас имелось свое, а молоко и яйца (сохранившиеся от осени) пришлось достать на месте. Наши хозяева, кроме нашей личной готовки, стараются делиться с нами и своими крохами. Так, например, в родительскую субботу они много кое-чего понаделали для необычной трапезы в память почивших. Мы накануне, на парастасе, совершенном, конечно, у себя, ставили большую из риса с украшениями кутью и угощали ею хозяев, а те, в свою очередь, просили нас сделать честь их заупокойному обеду.

Вообще же при случае мы стараемся делиться с ними, чем можем, а они – своим. Все это лучше, чем самовольное разбазаривание наших продуктов, как это было на прошлой квартире, и совершенно не ценимые ими разного рода одолжения, которые делались нами для склеивания сносных отношений. Как кулинарша наша хозяйка оставляет желать много лучшего, самые простые блюда она очень неважно нам стряпает. Но она человек без всяких амбиций. Отец Алексий сам взял в свое заведование кулинарную часть, и ей указывает, и сам изготовляет на железной печке разные несложные, но вкусные номера, в роде картошечки в разных видах, кашки с развару и проч. Во всяком случае, пока не можем пожаловаться на скудоедение. Все пока имеем необходимое, а в будущем – что Бог даст. Только замечательно, и здесь не оставляет нас мыши. Приходится наблюдать за каждым мешочком, чтобы обратить его в свою, а не мышиную пользу. Все свои корзины и корзиночки приходится держать при себе, на виду, не доверяя амбарам и нежилым помещениям, в которых мы прежде хранили свои вещи. Очевидно, и здесь мы не ко двору. Очевидно, и отсюда придется перебираться в другое место.

В письме ко мне Катенька спрашивала, уцелела ли у меня Тоничкина миска, и что нужно прислать на убылое место? Из посуды только и уцелели Тоничкина миска да деревянная ложка. Все остальное погибло. Ни одной чашки вместо нескольких, о которых, как будто мое сердце чувствовало, что напрасно их потревожили из девиченской шифоньерки, ни одной кружки, и в том числе ставшая любимой – Александры Васильевны, ее же ложечка с отверстиями для чая. Посудой обхожусь, но необходимое на случай внезапного передвижения не худо было бы иметь, по крайней мере, чашку с блюдечком вместо кружки. Не худо также для личного пользования иметь небольшие ножницы и частый гребень. Сейчас этими вещами приходиться одолжаться у отца Алексия, но это, конечно, не до бесконечности.

В письмах к Боре я просил его позаботиться относительно простых сапог мне. Пожалуйста, друзья, поднатужьтесь и что-нибудь найдите мне подходящее. Через месяц наступит распутица, в калошах невозможно будет совершать свои шествия по болотам, ручьям и грязям, а идти необходимо в Городок каждое 10-е число, невзирая ни на погоду, ни на переправу, как бы трудны они ни были.

Денег мне не посылайте, как хотел Боря. Во-первых, они у меня имеются, во-вторых – лишние деньги – лишние разговоры и требования, в-третьих – если что потребуется экстренно, в три-четыре дня можно будет получить от вас телеграфом.

Затем напоминаю Катеньке относительно адресов и краткого указания гомеопатического лечения и применения имеющихся у меня гомеопатических лекарств. Попросите или Сергея Михайловича повторить эти указания, или же Татьяну, или Евгению Сергеевну. Они повидают С. В. Грузинова[282], и он не откажет дать необходимые указания.

Если что-либо будет подходящее по части соленой рыбки или селедочек в течение Великого поста, – будьте добры, пришлите. Этот пост придется отступить от своего прежнего обыкновения, ввиду особых условий моего теперешнего состояния, по части питания. Если кто из друзей, вроде Лели Левкиевской, пожелает снарядить посылку – не отговаривайте. Все в хозяйстве нашем пригодится, при отсутствии здесь свободной и разнообразной продажи.

На этой неделе я отдавал свои письменные долги, накопившиеся у меня за время моего устройства на новом месте. Написал дяде С[ергею] Щавловичу], Татьяне Сергеевне, Екатерине Ивановне, Усть-Куломским друзьям – Константину] Щетровичу] Скворцову[283], Александру] Михайловичу] Державину[284], и в наш район – дорогому Федору Николаевичу Алексинскому. С письмами, да ежедневным занятием Словом Божиим и духовно-нравственным чтением совершенно не видишь свободного времени. По вечерам сидим недолго. Керосин приходится покупать по случаю. Поэтому и экономим освещение. Лучину совершенно изгнали из житейского обихода с нашим водворением сюда. Ночуем по-прежнему на полатях. Совершенно тепло и покойно, но только пыльно, и вследствие этого скорее обыкновенного грязнится белье. Что же касается стирки его, то она, конечно, здесь далеко не на такой высоте, как в Устюге, у блаженной памяти Поли с мечтательными глазами, и ее старицы, следившей за каждым дефектом, вроде оторванной пуговицы. Отдали белье своей хозяйке, каково выйдет – сообщу в других письмах.

На днях заходили мы к местному батюшке и очень хорошо провели у него время в радушной и гостеприимной беседе. Между прочим, он просил, не услышите ли вы где в Москве крестильных крестиков или образочков. Здесь в них острая нужда, а покрыть ее нечем и негде. Может быть, случайно у матушки Мелитины не найдется ли, а также и венчиков с разрешительными молитвами. Хорошо бы ее или кого другого спросить, на общую пользу. Ну, друзья, пока умолкаю. Хотелось бы и мне побольше извлечь пользы из наступающего Великого поста, побольше помолиться и поработать над собой.

Сегодня прощеное воскресение. По доброму старозаветному обычаю у всех вас, начиная с дорогой нашей родительницы, милых брата, сестер, Сережи[285] и Полечки[286], прошу прощения в своих вольных и невольных согрешениях. Попросите за меня прощения и у всех друзей и духовных чад моих. Много все мы согрешаем, если не делом, то мыслью, и нуждаемся во взаимном всепрощении, чтобы заслужить прощение от Господа. Да хранит вас всех Господь Бог. Отец Алексей шлет вам привет и лучшие пожелания.

Любящий Вас искренно – С.