№ 1. Внебогослужебное собеседование 4-е (по счету). Об изгнании Господом торжников из храма и беседе Господа с самарянкой

В настоящем собеседовании мы имеем предложить Вашему вниманию, благочестивые слушатели, евангельский рассказ об изгнании Господом торжников из храма и изложение беседы Господа с самарянкой.

По совершении первого чуда в Кане Галилейской Господь Иисус Христос в сопровождении Богоматери и учеников прибыл в торговый приморский город Капернаум. На этот раз Господь прибыл сюда не для того, чтобы, как и всегда, благовествовать людям «Евангелие Царствия Божия», но для того, чтобы здесь присоединиться к большому каравану поклонников, который в это время отправлялся в Иерусалим на праздник Пасхи. Во Святой град к этому великому годовому празднику стекались огромные толпы иудеев со всех концов мира. Все большое пространство пред храмом в Иерусалиме и прилегавшие к нему улицы были переполнены этой огромной народной массой, доходившей, как говорят, до трех тысяч. Так как жертвоприношения составляли главную и существенную часть ветхозаветного богослужения, а пришельцы на праздник, в особенности издалека, не имели возможности приводить с собою жертвенных животных – волов, овец и голубей, – то продавцы этих животных и расположились с ними пред самым входом во храм, на так называемом дворе язычников. Тут же, под самыми стенами храма, у столов, уставленных кучками различных монет, сидели менялы. Зачем эти последние присутствовали здесь? Менялы за известную плату обменивали монеты других государств на монеты еврейские, которые необходимы были поклонникам для уплаты священной подати, собираемой обыкновенно в этот праздник со всех как денежный выкуп за душу. Для уплаты этой подати нужно непременно было иметь еврейские деньги, потому что деньги иностранные в храме в уплату подати не принимались. Менялы, как мы сказали, и приходили в этом случае на помощь поклонникам…

Итак, вот какое печальное зрелище представилось взору Спасителя, когда Он приблизился к вратам Иерусалимского храма. Входной двор ко храму Всевышнего, это преддверие дома молитвы для всех народов, был обращен в место, которое по своей неопрятности скорее походило на скотный загон и по торговой суматохе – на многолюдный базар. Испуская пар от жара знойного дня и наполняя зловонием и нечистотой храм, теснились здесь целые стада овец и волов, около которых шумно совершали свои сделки скотопромышленники и паломники, пришедшие на праздник. Исполненный праведного гнева при виде такого низкого кощунства, пылая неудержимым и святым негодованием, Христос, войдя в храм, сделал бич из веревок, лежавших на полу, и, чтобы очистить священный двор от его наибольшего осквернения, прежде всего выгнал без разбора овец, волов и толпу, занимавшуюся куплей-продажей их. Затем, подойдя к менялам, он опрокинул столы их. Продавцам голубей Он также велел оставить входной двор.

Чем же оправдывает Господь свои властные действия пред злобно настроенной, кричавшей о понесенных убытках толпой? Он обращается к ней с торжественным укором: «Не творите дому Отца Моего дому купленаго» (Ин. 2, 16), то есть домом торговли. И эти слова Божественного Ревнителя о славе Божией произвели могущественное впечатление на окружающих. Ни один из виновных в оскорблении святыни не осмелился выказать какого-нибудь противодействия Господу. Неусыпный страж всего доброго – совесть подсказывала каждому из них, как прав этот молодой, малоизвестный Галилеянин в своем негодовании по поводу их непозволительного отношения к святыне, и как законно его требование оставить храм вместе с предметами их торговли. В заключение своего повествования евангелист делает следующее замечание. Видя порыв вдохновенного и славного гнева своего Учителя, ученики, сопутствовавшие Христу, вспомнили изречение Давида: «Ревность по доме Твоем снедает Меня» [Пс. 68, 10]. Это изречение они всецело отнесли ко Христу. И действительно, в событии изгнания торжников из храма Господь как истинный Сын Божий, обетованный Мессия выразил свое пламенное, ревностное желание, чтобы храмовое священнослужение было вполне чисто, чтобы из него удалено было все сквернящее святость храма.

Это изречение Господа, в частности, а вообще же все событие изгнания торжников из храма, имеет близкое отношение и к нам, братие, потому что и мы так же, как некогда торжники при Христе, очень часто нарушаем эту важнейшую и священнейшую из наших обязанностей по отношении к Богу, обязанность чтить святость Божия храма. Каким же образом нарушаем?! Нарушаем своим неблагоговейным стоянием в храме Божием: при рассеянности и невнимательности к тому, что делается в нем для нашего назидания, мы очень часто позволяем себе даже смеяться и разговаривать, вследствие чего и других отвлекаем от богомыслия и молитвы, уподобляясь в данном случае родоначальнику всякого зла на земле – диаволу искусителю. Но можно ли допускать такое отношение к храму Божию, в котором все говорит нам о Боге и о нашем сродстве и общении с миром невидимым – духовным, все возбуждает и питает в душе нашей одни только благоговейные расположения к Богу и чувствования, все влечет нас к Нему, как к нашему Творцу и Промыслителю, Искупителю и Освятителю?!..

Послушаем, что говорит по этому поводу для нашего вразумления святитель Иоанн Златоуст: «Церковь не есть какая-нибудь торговая лавка, но место Ангелов, место Архангелов, Царство Божие, самое Небо. Посему, как если бы кто, отверзши Небо, возвел тебя туда, то ты, хотя бы увидел отца, хотя бы брата, не смел бы говорить: так и здесь, ни о чем другом не должно говорить, как только о духовном. Ибо и здесь Небо… Между тем, когда шут возбуждает смех… толпа зрителей сидит, внимая в великом безмолвии тому, что говорится, и притом тогда, когда никто не повелевает молчать; в это время нет ни шума, ни крика, ни малейшего шороха; а когда вещает с небес Бог о столь страшных делах, тогда мы бываем столь бесстыдны, что не оказываем Богу и такого почтения, какое оказываем шутам. Вы ужаснулись, слыша сие? Тем более ужасайтесь поступать так»[218].

Другой вселенский учитель и святитель Василий Великий, объясняя слова 28-го псалма: «и в храме Его всякий глаголет славу» (Пс. 28, 9), говорит: «Да слышат слова псалма и да стыдятся те, которые предаются многоглаголанию. Что говорит псалом? Кто в храме Божием, тот не злословит и возвещает не суету, не что-либо, исполненное срама, но “во храме Его всякий глаголет славу”. Здесь стоят святые Ангелы и записывают твои слова; здесь Сам Господь, и назирает расположение входящих. Молитва каждого открыта пред Богом; Ему открыто, кто по расположению, кто разумно просит небесного; кто только для вида, одними краями уст выговаривает слова, а сердце его далеко отстоит от Бога; кто хотя и молится, но просит здоровья телесного (только), плотского богатства, человеческой славы. Ни о чем же подобном не должно молиться, как научает псалом; но “в храме Его всякий глаголет славу”. “Небеса поведают славу Божию” (Нс. 18, 2). Занятия Ангелов – славословить Бога. Для всего небесного воинства одно дело – воссылать славу Создателю. Всякая тварь, и безмолвная, и вещающая, и премирная, и земная славит Создавшего. А жалкие люди, оставив домы и стекшись в храмы, чтобы получить там некоторую пользу, не преклоняют слуха к словесам Божиим, не приходят в сознание своей природы. Не скорбят о том, что ими обладает грех, не скорбят, приводя себе на память грехи свои, не трепещут суда, но, с улыбкою простирая друг к другу руки, дом молитвы делают местом длинных бесед, не внимая псалму, который свидетельствует и говорит, что в храме Божием “всякий глаголет славу”. А ты не только сам не глаголешь славы, но и другому служишь препятствием, обращая его внимание на себя и своим шумом заглушая учение Духа. Смотри, вместо того, чтобы получить награду за славословие, не выйди отсюда осужденным вместе с хулящими имя Божие»[219].

Таким образом, в храме Божием, кроме благоговейных, не должно быть места никаким другим мыслям и чувствованиям. В храме Божием, как требует Святая Церковь в одном из своих песнопений, «да молчит всякая плоть человеча, и да стоит со страхом и трепетом, и ничто же земное в себе да помышляет» (служба Великой Субботы). Почему? Потому что здесь «Силы Небесные с нами невидимо служат», потому что здесь, на престоле, во время священнодействия литургии, Сам «Царь царствующих и Господь господствующих приходит заклатися и датися в снедь верным». Вот почему пред наступлением этого священнодействия священнослужитель и призывает всех стоящих в храме Божием к порядку и благоговению: «Станем, – возглашает он, – добре, станем со страхом, вонмем, Святое Возношение в мире приносити» (чин литургии святителя Иоанна Златоуста). Будем же, братие, особенно внимательны к себе, когда стоим во храме Божием, где священнодействуются такие великие Таинства.

В событии изгнания торжников из храма мы видели, что Господь не потерпел оскорбления святыни ветхозаветного храма. Он выгнал вон из храма этих оскорбителей. Но ветхозаветный храм был только сению, прообразом нынешнего храма Божия новозаветного. Там совершались только образы новозаветных таинств, а в новозаветном храме приносится Богу истинная, бескровная Жертва, которая священнодействуется Самим Господом Иисусом Христом. Он есть «приносяй и приносимый» в жертву Богу за живых и умерших. Итак, в этом совершеннейшем и превосходнейшем ветхозаветного – новозаветном храме пусть ничто нечистое и неблагообразное да не оскорбляет всевидящего ока Божия. Да будут здесь украшением нашим благоговейные мысли и чувства, благочинное стояние, устремленные к святыне взоры, постоянно отверстый пению и чтению слух и неослабное внимание ко всему, что здесь поучает и назидает нас. Благоговейным, соединенным со страхом стоянием в храме Божием мы привлекаем к себе милость Божию: «На кого воззрю, – говорит Господь устами пророка Исайи, – токмо на кроткаго и молчаливаго, и трепещущаго словес Моих» (Ис. 66, 2). Наоборот, неблагоговейное стояние в храме Божием влечет за собою ослабление и оскудение самой веры в Бога, упадок добрых нравов и, наконец, – что страшнее всего – проклятие и гнев Божий. Ибо, говорит пророк, «проклят всяк, творяй дело Господне с небрежением» ([ср.] Иер. 48, 10).

«Дети и братие возлюбленные, – обратимся к вам, благочестивые слушатели, словами Пролога, – когда придете в церковь, с великим страхом и благоговением внимайте тому, что поется во время Божественной литургии, и не разговаривайте о житейском в церкви Божией. И пред земным царем предстоят со страхом, чтобы не навлечь гнев его, и при земном царе боятся взглянуть друг на друга, чтобы не подвергнуться за сие наказанию. Насколько же больше должно заботиться, чтобы, предстоя пред Богом в церкви, не только не разговаривать друг с другом, но и постоянно иметь ум углубленным в пение и молитву? Не нарушайте служения церковного разговором, смехом, дремотою; но слушайте и внимайте, как поется: “Всякое ныне житейское отложим попечение, яко да Царя всех подымем” [чин литургии святителя Иоанна Златоуста]. И те из нас, которые хотят получить спасение, те должны особенно заботиться о чистоте душевной в час молитвы, а не прельщаться кознями диавольскими и не пускаться в пустословие, чтобы ничто не препятствовало нашей душе живою верою, крепкою надеждою и пламенною любовию возноситься ко Христу Спасителю и Богу нашему, и прославлять Его со Отцем и Святым Духом ныне и во веки»[220].

* * *

Здесь пока я прерываю свою беседу для общего пения с вами, благочестивые слушатели, некоторых церковных песнопений. По окончании же я изложу вам беседу Господа с самарянкой.

* * *

После заключения в темницу Иоанна Крестителя фарисеи все свое внимание обратили на Иисуса Христа, так как до них постоянно доносились слухи о том, что число учеников Его быстро возрастает. Тогда Спаситель, чтобы утишить ненависть, которую старались возбудить против Него Его зложелатели, оставил Иудею и в сопровождении учеников Своих отправился в Галилею. Путь Его лежал чрез Самарию. Иудеи никогда не ходили этим путем по причине вражды из-за некоторых обрядовых разностей, существовавших между ними и самарянами. Но Христос, Которому чуждо было всякое чувство неприязни к людям, избрал именно этот путь, и избрал для того, чтобы и здесь посеять чистые, святые семена Своего Божественного учения. Итак, совершая свой путь в

Галилею чрез Самарию, Господь со Своими учениками под палящими лучами палестинского солнца приблизился к самарянскому городу Сихарь. «Утрудившись от пути» (Ин. 4, 6), Господь, увидев неподалеку от этого города колодезь, по преданию, вырытый патриархом Иаковом, присел около него для отдохновения. Было уже около шестого часа, а по нашему счету около двенадцатого, следовательно, около полудня, а это время в тех странах было временем принятия пищи и покоя. Господь отправил учеников в город купить пищи и остался один у колодезя.

В это время из ближайшего города Сихема[221] пришла с сосудом самарянская женщина, чтобы почерпнуть воды. Утрудившийся от пути Господь возжаждал и обратился к женщине с просьбой утолить Его жажду почерпнутою из колодезя водою. Конечно, не одна жажда побуждала Господа обратиться к самарянке: Он тем завязал с самарянкой разговор, чтобы посеять семя Своего божественного учения в ее сердце, в котором, по Своему всеведению, видел удобную для сего почву. «Дай Мне пить», – обратился Господь к женщине. Самарянка по выговору, по виду, по одежде и прочему узнала, что [говорит] с нею – иудей, и, зная, что между иудеями и самарянами существует взаимная вражда, удивилась: «Как этот Незнакомец-Иудей, – думала она, – осмелился заговорить со мною, самарянкой?! Как этот Иудей хочет пить из моего сосуда?!» Она хорошо знала, что иудеи всех самарян считают нечистыми язычниками и запрещают своим единоверцам есть, пить, беседовать или вообще иметь какое-либо сношение с самарянами; поэтому она смело ответила Господу на Его просьбу: «Как Ты, будучи иудей, просишь пить у меня, самарянки»? Но Господь не отвечал ей на ее удивленный вопрос; премудрый Учитель не стал разубеждать ее, кто прав и кто виноват во взаимной вражде иудеев и самарян. Он направляет ее мысли в другую сторону и говорит ей: «Если бы ты знала дар Божий и Кто говорит тебе: дай Мне пить, – то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую».

Этими словами Господь дает ей уразуметь, что в этой встрече с незнакомым путником Бог послал ей великую милость; это для нее «дар Божий», так как она имеет случай и возможность беседовать с давно ожидаемым Мессиею-Христом, Который пришел в мир спасти людей и основать Свое благодатное Царство. Если бы она знала, что этот Путник, просящий у нее напиться, есть Мессия, то она сама обратилась бы к Нему с просьбой дать ей воды, и Он не отверг бы ее просьбы и дал ей воды живой. Но самарянка не поняла, о чем говорил Господь; она подумала, что Он обещает дать ей настоящей ключевой воды, так как живой водой у иудеев называлась вода текучая, свежая, ключевая. И потому слова Иисуса Христа о том, что Он может дать ей живой воды, повергли ее в полное недоумение. «Господин! – сказала она. – Тебе и почерпнуть нечем, а колодезь глубок: откуда же у Тебя вода живая»? Из этого вопроса самарянки ясно видно, что она не поняла учения Господа, она думала, что Он говорит о простой воде, за которой она пришла к колодезю, а потому недоумевает: где бы Он мог взять такой воды? «Неужели Ты больше отца нашего Иакова?» – спросила она опять Господа, – то есть неужели Ты можешь открыть здесь другой, лучший ключ, чем какой открыл и оставил нам отец наш Иаков? Господь вразумляет ее, что не об этой воде, за которою она пришла сюда, Он ведет речь с нею; что вода, о которой Он говорит ей, не есть обыкновенная ключевая вода, только на время утоляющая телесную жажду человека, но вода особенная, которая раз и навсегда утоляет томительную жажду, которую испытывает душа человека, удалившись от Бога.

Кто из нас, братие, не поймет, кто не догадается, что в этой беседе Божественного Учителя под «живой водой» разумеется то спасительное учение, которое Он принес с Неба, которое одно только дает жизнь человеку, перерождает его, обновляет, и именно потому, что принесено оно с неба, исходит от Бога – вечной Жизни и Источника истинной жизни настоящей. Это-то Свое учение Христос называет живою водою, и кто его примет, усвоит, проведет в свою жизнь и деятельность, тот найдет в нем удовлетворение всем своим духовным потребностям и не возжаждет во веки. Чистая ключевая вода прозрачна, в ней, как в зеркале, отражаются все предметы; точно так же и в учении Христа, как бы в зеркале, каждый человек может ясно видеть себя во всей своей наготе, может видеть свои нравственные недостатки. Чистая вода отмывает, убеляет предметы грязные, запятнанные; подобным образом и учение Христово, воспринятое верою, просветляет ум, делает его тонким, проницательным, очищает сердце от всякой нечистоты и направляет волю на дела добрые, богоугодные.

Поистине, братие, учение Христово есть вода живая, текущая из живого источника и доставляющая жизнь всякому, кто пьет эту воду, кто живет по этому учению. «Кто будет пить воду, которую Я дам ему, – говорил Христос самарянке, – тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную». Несмотря на этот, по-видимому, ясный смысл слов Христа, самарянка, однако же, не могла возвыситься до истинного разумения; она все еще продолжала думать, что Христос говорит о ключевой воде, только о какой-то особенной, чудесной воде, напившись которой один раз можно в самом деле навсегда утолить жажду и больше никогда уже не захотеть пить. И вот она просит себе у Господа этой воды, чтобы больше не приходить ей к колодезю: «Господин, дай мне этой воды, чтобы мне не иметь жажды и не приходить сюда черпать».

Желая, чтобы самарянка скорее познала Его и от забот земных направила свои мысли к жизни небесной – вечной, Господь вдруг переменяет предмет своей беседы с ней. Сердцеведец знал, что у женщины этой нет законного мужа, что считающийся теперь мужем ее не есть муж. Чтобы возбудить в сердце ее веру в Себя и привести ее к сознанию греховности своей, Он говорит ей: «Пойди, позови мужа своего и приходи сюда». Женщина смутилась… «У меня нет мужа», – сказала она Господу. «Правду ты сказала, что у тебя нет мужа, – ответил ей Господь на ее признание, – у тебя было пять мужей; и тот, которого ныне имеешь, не муж тебе; это справедливо ты сказала». Услышав из уст Господа тайну своей жизни, которая известна была только ей одной и никому из посторонних, самарянка заключила, что Собеседник ее несомненно есть пророк, святой прозорливец, знающий тайны и сокровенное в жизни человека, и потому приносит Ему совершеннейшую исповедь: «Господи! вижу, что Ты пророк». А признавши беседующего с нею Господа Иисуса за пророка Божия, она обращается к Нему с просьбой разрешить ей интересующий всех самарян, как мужчин, так и женщин, вопрос о вере и богослужении: где справедливее и достойнее поклоняться Богу: на горе ли Гаризим в Самарии или же в Иерусалиме, где находится храм иудеев?

Надо заметить, что между иудеями и самарянами шел постоянный спор о месте, где должно молиться; как те, так и другие стояли на своем, и потому их спор оставался нерешенным. «Отцы наши, – продолжает самарянка, – поклонялись на этой горе, а вы (то есть евреи) говорите, что место, где должно поклоняться, находится в Иерусалиме». Иисус Христос так ей ответил: «Поверь Мне, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу. Вы не знаете, чему кланяетесь; а мы знаем, чему кланяемся, ибо спасение от иудеев. Но настанет время, и настало уже, что истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине; ибо таких поклонников Отец ищет себе. Бог есть Дух, и кланяющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине».

Из этого ответа Господа женщине-самарянке мы видим, что Господь веру и богослужение иудеев ставит выше, чем самарян: вера иудеев была вера истинная, у них было Божественное откровение, они знали истинного Бога, и от них произошло спасение мира, то есть от них родился Искупитель мира, обетованный Мессия; у самарян было много языческого. А о месте, где справедливее поклоняться Богу, нет нужды спорить. С наступлением на земле Царства Христова места для поклонения Отцу Небесному будут всюду, во всех странах и народах, а Гаризим самарянский и Иерусалим иудейский потеряют свое исключительное значение. Иудейская и самарянская вера и богослужение, то есть приношение жертв, совершение обрядов, с основанием на земле Царства Христова будут заменены другою, новою верою и новым богослужением. Существо этого нового богослужения, в противоположность прежнему, будет состоять не во внешности, но преимущественно в духовном служении, в вере, надежде и любви к Богу, и поклонение будет основано на ясном познании спасительных истин, которые преподал Сам Иисус Христос, и потом раскрывали и уясняли святые апостолы и их преемники, отцы и учители Церкви. Таково, братие, должно быть и наше поклонение Богу: оно должно совершаться в духе и истине. Никто не должен думать, что ему довольно исполнять одни только внешние обряды веры, не заботясь о том, как он мыслит, как чувствует, какие в душе питает расположения. Нет, это будет не истинное служение Богу; надобно, чтобы наш дух, наши мысли, чувства и желания посвящены были Богу, и не как-нибудь безразлично, но, как учит слово истины; разум должен покоряться в послушании веры, сердце преисполняться любовию, заповеданною Господом, воля во всех действиях должна следовать учению Христову, руководствуясь правилами

Святой Церкви. Одно такое поклонение Богу Отцу в духе и истине угодно Ему: ибо Отец таковых ищет поклоняющихся Ему. Почему таковых? Присоединяется и причина: «Дух есть Бог: и иже кланяется Ему, духом и истиною достоит кланятися» [Ин. 4, 24]. Бог не есть существо телесное, но духовное; Бог есть чистейший, совершеннейший Дух; и в нашей природе лучшая, совершеннейшая часть – дух, то есть душа с ее силами и способностями, потому эта часть по преимуществу и должна быть посвящена Богу, как совершеннейшему Духу.

После слов Господа и необходимости поклонения Богу в духе и истине самарянка начинает уже понимать, что Он говорит ей о времени пришествия Мессии, Который упразднит все споры и примирит всякую вражду. «Я знаю, – говорит она, – что придет Мессия; когда Он придет, то возвестит нам все». Тогда Господь открывает ей, что Он именно и есть истинный Мессия, обетованный Богом чрез пророка Моисея и других: «Это Я (Мессия), Который говорю с тобою». Я – Мессия. Из всей беседы с Иисусом самарянка могла видеть, что с ней говорит не обыкновенный человек, а какой-то чрезвычайный посланник Божий, и она уже раньше признала Его пророком. Теперь же, когда Иисус прямо открыл ей, что Он есть Мессия, Которого она с таким нетерпением ожидала, ее верующая душа совершенно раскрылась: она сразу же уверовала в Иисуса как Мессию и приготовилась внимать Его учению.

В это время возвратились ученики, посланные Господом в город. Пришедши к колодезю, они застали своего Учителя беседующим с женщиной-самарян-кой и пришли в крайнее удивление. Они удивились, во-первых, потому, что Он ведет беседу с самарянкой, тогда как иудеи запрещали всякое сношение с самарянским народом, а во-вторых, что Он ведет беседу вообще с женщиной. По учению еврейских книжников нельзя было долго разговаривать с женщиной; на дороге или на улице никто не должен был разговаривать с женщиной, даже со своей законной женой. Зная все эти правила раввинского учения и видя Господа беседующим с женщиной, понятно, ученики его крайне удивились. Однако ни один из них не осмелился высказать своего удивления, между тем самарянка оставила их и ушла в город, чтобы возвестить своим согражданам об Иисусе.

Ученики предложили Господу вкусить пищи. Господь ответил им: «У Меня есть пища, которой вы не знаете». Ученики не поняли этих Его слов и рассуждали между собою: «Разве кто принес Ему есть»? Тогда Господь объясняет им: «Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его». То есть пища Его состоит в том, чтобы учить, просвещать и вообще совершать дело спасения рода человеческого, для чего и послал Его Отец Небесный. Вот и теперь Он пришел сюда к колодезю Иакова, усталый и жаждущий, и, забыв Свое утомление и изнеможение, начал сеять слово истины в сердце жены и чрез нее – в жителях города; это и есть исполнение воли Отца Небесного и совершение дела Его, это и есть утоление Его жажды и голода.

Между тем жители города, которым пришедшая женщина возвестила о своей беседе с Иисусом, вышли из города и направились к колодезю Иакова. Господь, увидев их, обратился к ученикам Своим и сказал: «Возведите очи ваши и посмотрите на нивы, как они побелели и поспели к жатве». Посмотрите на эту ниву душ и сердец человеческих, как эта нива уже побелела и готова для жатвы! Я только что беседовал с этой женщиной, Я сейчас только посеял среди них семя слова Моего; посмотрите, как оно уже выросло, сколько их идет сюда, готовых уверовать, так что уже и жатва готова! И хотя у людей бывает так: кто посеял, тот и жнет, ибо жатва есть собственность посеявшего, но в духовном сеянии и жатве не так, ибо нет здесь различия, показывающего, что это мое, а это твое: жнец приходит на жатву, которой не сеял, и сеющий пускает на свою жатву жнеца другого; и тот и другой радуются вместе; дело у них общее – дело Божие.

Кого здесь разумеет Господь под сеющим и жнущим? Сеющие – это пророки Божии, которые своим писанием приготовили народ к ожиданию пришествия Христа в мир, и Сам Христос, Который начал словом Своим совершать обращение людей на путь спасения. Жнущие же – это Апостолы и ученики Иисуса Христа, которые должны продолжать и совершать дело святых пророков и Его, то есть проповедовать миру готовое учение, с Неба Господом принесенное, и спасать души людей при помощи дарованной от Бога благодати. Иисус Христос был в городе Сихеме два дня, и за это время все жители города уверовали в Него, что Он истинно Спаситель мира, Христос.

Нелишним будет сказать Вам, братие, о том, какая была дальнейшая судьба этой женщины самарянки, уверовавшей во Христа. По свидетельству древнего церковного предания, эта женщина, по принятии святого крещения, была наречена Фотиной. По вознесении Господа на небо Фотина благовествовала святое Евангелие в языческих городах и была в Риме, где в царствование императора Нерона за исповедание имени Христова была замучена вместе с пятью сестрами и двумя сыновьями своими, также просвещенными верою Христовою. Память ее Святая Церковь празднует 20 марта [2 апреля нового стиля].

Уподобимся же и мы, братие, самарянке и ее соотечественникам; откроем умы и сердца наши к уразумению Божественной истины; потечем навстречу благодати Божией, которая, проникнув в наши души, сделает нас истинными поклонниками Божиими, истинными носителями славного имени «христианин».

Светодавче Господи, светом истины озаряющий Святую Соборную Церковь, освяти души наши и, ими же веси судьбами, приведи нас в вечное Свое Царство!!

17 октября 1899 года.

Произнесено в Успенской церкви Новодевичьего монастыря.