Введение

Введение

Священное Писание и творения святых отцов, как неисчерпаемые духовные источники животворной Божественной правды, открывают нам крестные и самоотверженные подвиги святых людей — людей Божиих, которые показали и оправдали своею высокою жизнью действительную и необходимую для каждого верующего в Бога борьбу со грехом.

Сам Господь наш Иисус Христос боролся с грехом, неправдою и расстройством человеческой природы и показал истинный, самоотверженный, даже до смерти, смерти же крестной (ср.: Флп. 2, 8), пример борьбы — подвижничества, который спас и спасает всех верующих в Него и живущих по правде Его. Святые отцы Церкви и вообще все подвижники о Христе единогласно убеждают в необходимости подвига для всех верующих. Путем спасительного и благодатного «трудничества», или аскетизма, проходили узкий, скорбный и тернистый путь земной жизни все последователи Христовы. К таковым относится и изучаемый нами аскет-подвижник — святой Иоанн Лествичник. Этот святой отец является истинным крестоносцем Христовым, подлинным подвижником и аскетом Восточной Православной Церкви.

Нам предстоит раскрыть и осветить именно эту весьма важную сторону личности святого отца — сторону аскетической жизни как с теоретической, так и с практической стороны.

Но прежде чем приступить к освещению этих вопросов находим нужным, в качестве вводного материала, коснуться самого факта аскетизма. Что он собой представляет? Каковы его сущность, содержание, цель? Здесь же укажем возражения против аскетизма и неосновательность этих возражений. Затем покажем необходимость аскетизма не только для монахов, но и для мирян и приведем примеры благодатного аскетизма: святые Макарий Египетский, Ефрем Сирин, Иоанн Лествичник. Все эти вопросы войдут во Введение.

В первой главе вкратце опишем житие святого Иоанна Лествичника, во второй главе — его теоретические взгляды на аскетизм. Третья глава осветит, раскроет и подробно проанализирует его основное аскетическое сочинение — «Лествицу» как практический путь к постепенному нравственному совершенствованию, который только и достигается через благодатный христианский аскетизм. Но так как аскетизм и нравственное совершенствование — понятия неотделимые, то мы и постараемся третью главу изложить именно в системе постепенного нравственного восхождения аскета от земли к небу. В четвертой, и последней, главе данного сочинения скажем о значении аскетического труда святого Иоанна Лествичника для подвижников Восточной Церкви. Заключение подытожит содержание всего материала. Таков план настоящей работы.

Приступим к раскрытию важного вопроса — об аскетизме.

Что такое аскетизм?

Филологическое значение этого слова следующее: слово «аскетизм» образуется от греческого ????? — упражняться, обрабатывать, обделывать, искусно действовать, украшать; ??????? — гимнаст, атлет, борец, подвижник, монах, затворник.

С практической стороны аскетизм — это скорбнорадостное подвижничество, или нравственная борьба духовного, небесного, доброго начала с началом плотским, материальным, земным, мирским и греховным. Аскетизм есть прирожденная человеческому духу потребность освободить дух от рабства и зависимости страстной плоти (С. Т. Аксаков). Аскетизм — это борьба с плотью ради торжества духа. Это попытка реализации христианской теории спасения в жизни, на практике, средство проведения христианских начал в наличную действительность. Аскетизм есть нравственное возрождение человека к новой жизни. Нравственное же возрождение и благодатный аскетизм — это два существенно взаимовосполняемые фактора, дающие аскету-подвижнику верный путь к достижению духовного обновления, богоуподобления на пути к вечному спасению. Словом, аскетизм есть борьба в человеке нравственного с безнравственным, греховного со святым, смертного с бессмертным.

Сущность христианского аскетизма заключается в гармоническом сочетании всех нравственных сил и стремлений человека. Это норма осуществления в жизни требований евангельского закона Христова.

Люди могут и должны охранять в себе внутреннюю духовную целостность для того, чтобы иметь возможность осуществить на деле и в действительности Божественную правду. В опыте аскетизма даны основания не только для истины бессмертия души человека, но и для уповаемого телесного воскресения, так как в победе духа над греховною плотью заложены данные не уничтожения плоти, а ее увековечения, ее обновления и воскресения к вечной жизни. Люди, показывающие власть духа над материальною природою, действительно существовали и существуют, и если их сравнительно мало, то это значит только то, что нравственное требование не достигло еще своего окончательного и полного осуществления, а никак не то, что оно вовсе не осуществляется или остается одним требованием.

В чем же заключается цель христианского аскетизма? Не является ли это явление ненормальным для человеческой природы? Не есть ли это напрасное и даже вредное самоистязание?

Отвечая на эти вопросы, следует сказать, что христианский аскетизм есть не только не бесполезное или вредное явление — но в высшей степени благотворное мероприятие и для человеческого духа, и для его греховной плоти. Цель христианского аскетизма — господство духа над греховной плотью, обнаружение и выявление духовной сущности и преобладание этой сущности над тленным существом человеческим. Отсюда и значение всех аскетических подвигов: суровое воздержание, самоуничижение, бдение, бескорыстие и прочее, — они являются не целью для подвижника, а только средством в достижении любви к Богу, всецелой преданности Ему, чистоты сердечной и постоянной жизни в Боге[1].

«Плоть греховная — седалище страстей; поблажка ей, даже малая и необходимая, приводит в движение страсти, как дождь приводит в движение уже иссохших, заморенных червей... Плоть не хочет слушаться разумных внушений духа, ее надо остепенять бичом воздержания и страха Божия»[2].

Опыт жизни святых отцов свидетельствует, что они чрезвычайно сурово относились к своей греховной плоти и имели в виду убить не ее, а чрез нее ослабить или совсем умертвить порочные страсти. Святые Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Кирилл Александрийский, Амвросий Медиоланский и другие — от юности до конца жизни были истинными аскетами. Все их подвиги были обращены на уничтожение страстей, живущих в греховной плоти. Они стремились к тому, чтобы дать духу свободу и господство над всем чувственным и плотским. Ведь страстная и во всем удовлетворяемая плоть не созидает, а разрушает здоровье.

И поистине «удивительная вещь: сколько человек ни хлопочет о своем здоровье, как ни бережет себя, каких самых питательных, приятных кушаний не употребляет, каких здоровых напитков ни пьет, сколько ни отгуливается на свежем воздухе, а все же в конце концов он подвергается болезням и тлению. Святые же, презиравшие плоть и умерщвлявшие ее непрестанным воздержанием и постом, спанием на голой земле, бдением, трудами, непрестанной молитвою, обессмертили и душу, и плоть свою; наши же тела, многопитаемые и сластопитаемые, издают смрад по смерти, а иногда и при жизни, а их тела благоухают и цветут как при жизни, так и по смерти. Удивительное дело: мы, созидая, разрушаем свое тело, а они, разрушая, созидали; мы, обливая его благоуханиями, не избегаем смрада его, а они, не заботясь о благовонии тела, благоухают и по смерти многие столетия»[3].

Нет человека без греха, все нравственно испорчены в Адаме. Представим для примера великого проповедника истины и хранителя душевной и телесной чистоты святого апостола Павла, который прошел всю вселенную, совершил великие труды и подвиги, много перенес страданий и гонений и тем не менее говорит так: умерщвляю тело мое и порабощаю, да не како, иным проповедуя, сам неключим буду (1 Кор. 9, 27). В этих словах великий апостол указывает на возмущение греховной плоти и разжжение похоти, на постоянную внутреннюю борьбу и на аскетическую жизнь.

Святая Церковь воспевает аскетическое житие христианского подвижника в следующих словах: «Умертвил еси плотския похоти воздержанием многим, распял еси себе миру и страстем, пощенми и слезами, молитвами и песнми непрестанными прилеплялся Богу»[4].

И надо сказать, что все истинные последователи Христовы шли к горней, небесной, блаженной жизни крестным (аскетическим) путем. Ибо путь креста — путь света. И всем без исключения Господь наш Иисус Христос велел идти именно этим путем (см.: Мф. 16, 24; Мк. 10, 21; Лк. 14, 27), ибо этот путь — путь жизни, путь славы, путь к вечному блаженному Царству. Без креста нет спасения, без подвига крестного нет истинных радостей, нет надежды на вечное блаженство. И всеобщая задача христианского крестоношения, или аскетизма, заключается, как мы уже упоминали, не в ненависти к плоти и ее бессмысленному умерщвлению, а в укрощении ее и одухотворении, в умиротворении внутренней вражды небесного человека с человеком земным, плотяным.

Итак, целью аскетизма, как мы уже выясняли, является владычество (гегемония) духа над плотью — господство духовных, высших начал над плотяными, низшими. Ибо рабство человека пред чувственностью есть не что иное, как зло. В этом отношении вряд ли кто может возражать против аскетизма как принципа разумного воздержания.

Но находятся люди, которые все же возражают против аскетизма, противятся его нравственноспасительным требованиям, считая аскетизм «буйством» (глупостью, безумием), бессмыслием, самоистязанием и даже невежеством. Такая оппозиция аскетизму возникает, видимо, потому, что аскетизм заповедует своим последователям самоотречение вплоть до самопожертвования, уклонение от «прохлады телесно-нежной», от комфортабельных удобств, корыстолюбивых выгод, заповедует даже пренебрежение естественными потребностями человеческой плоти. Аскет поэтому является в глазах этих «критиков» существом крайне тупым, смешным и неразумным. Такая характеристика вытекает из тех именно соображений, что некоторые люди, как говорит епископ Феофан, «забыли Бога, презирают Его святой закон, и уже не любы им богобоязненные строгие исполнители заповедей Божиих»[5]. Чем же еще объясняются возражения против аскетизма?

Следует сказать, что отрицание аскетизма основывается еще и на смешении некоторых понятий относительно потребностей человеческого естества, а главное, на совершенном незнакомстве с творениями святых отцов и учителей Православной Церкви, которыми давным-давно и с поразительной ясностью и основательностью освещен этот важный духовно-нравственный вопрос.

Следует заметить и то, что отрицание аскетизма по преимуществу идет с Запада. Западная гордая Европа, всегда презиравшая восточное Православие, критически относится и к православному благодатному аскетизму. Относится так потому, что совершенно не понимает духовной силы и нравственно-возрождающего значения православного аскетизма[6].

Запад не знает подвига и потому не имеет в себе внутренней духовной жизни. А если нет в нем жизни духа, если нет внутренней благодатной силы, то нет и истиной христианской аскетики[7]. Запад весь проникнут ложною красивою фразою и эффектом. «Там существуют восстановленные, изгнанные прежде из мира, мерзости языческие»[8]. Западная культура безбожная — языческая культура, так как не имеет истинного христианского аскетизма, основанного на самоотвержении (там же). Ведь истинный христианский аскетизм зиждется на словах Спасителя: иже хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по Мне грядет (Мк. 8, 34), и еще: Внидите узкими враты: яко пространная врата и широкий путь вводят в пагубу (ср.: Мф. 7, 13). Поэтому именно истинная аскетика находится только в Православной Восточной Церкви.

Восточная, и в частности Русская Православная, Церковь имела и имеет еще живые задатки христианского аскетизма. Несмотря на значительные потрясения, происшедшие в ней, особенно в начале настоящего века, в Русской Православной Церкви, и преимущественно среди ее монашества, сохраняется еще немало примеров истинного благодатного аскетизма. У русского народа есть очень важные добродетели, преобладающие сравнительно с народами Запада, — это именно те добродетели, которые общи у нас с близким нам Востоком: созерцательность, смирение, покорность, терпение, подвиг. Этот народ не гордится своими грехами, не имеет тех блестящих суетных «достижений», того превозношения над другими народами, что наблюдается на Западе. «Вникните в Православие: это вовсе не одна только церковность и обрядность, это живое чувство, живая благодатная жизнь, в нем одно человеколюбие, одно терпение, один Христов образ, одно спасение»[9].

Некоторые говорят еще и то, что аскетизм если и можно допустить в практическом применении, то только среди монашества. А для мирян он совершенно не нужен. Рассуждающие так забывают, что Христос в словах: Внидите сквозе тесная врата, и еще: Царствие Божие нудится (ср.: Лк. 13, 24; Мф. 11, 12) обращается не только к одним монашествующим, но и ко всем христианам, — именно ко всем тем, для кого дорога душа, вечная жизнь и вечное спасение. Поэтому аскетизм как принцип воздержания, как философия духа и как главная, верховная наука — «наука из наук» — необходим для каждого христианина (епископ Феофан).

И к тому же следует признать, что умеренность и воздержание от излишества в пище, питии, сне и прочем приносит человеку только здоровье, но никак не расстроенность или слабость сил. В этом отношении весьма справедливы слова святителя Митрофана Воронежского, который сказал: «Воздержанно пий, мало яждь — здрав будеши». И вообще можно привести много фактов, свидетельствующих о том, что сравнительно скудное питание (малоядение) есть источник истинного здоровья и делает организм более трудоспособным и выносливым[10]. Да и по самому существу христианства жизнь каждого христианина есть аскетика; каждый христианин в сущности аскет, ибо он борется с диаволом и грехом, подвизается во Христе и со Христом, чтобы освободиться от рабства страстной плоти.

Христианство требует от всех людей без исключения (монахов или мирян) постоянного нравственного подвига, постоянной и неослабной духовной борьбы. Поэтому аскетизм как неослабное деятельное стремление духа к господству над плотью для того, чтобы сделать тело достойным орудием Духа — храмом Божиим, обязателен для всех — и монахов, и мирских верующих людей.

Особенная потребность в благодатном и спасительном аскетизме ощущается в нашем XX веке, когда опьянение и раздражение страстей охватило почти все христианские общества, когда «люди мира сего» проводят преимущественно животную, чувственную жизнь. Между тем крайняя чувственность признается «не долженствующею быть» — ее существование и господство над духом есть нечто безусловно ненормальное и недопустимое[11].

Все жизненное и великое в мире и Церкви произошло и происходит вследствие духовной борьбы и подвигов. Борьбою и подвигами Восточная Церковь жила во все времена своего прошлого. В частности, наша Русская Церковь пережила эпоху трудной борьбы с полудикой ордой (XII-XIV вв.), затем период смутной междоусобицы и литовско-польской интервенции (XVI-XVII вв.), нашествия «дванадесяти язык» (начало XIX в.). В эти тяжкие периоды жизни русского народа — периоды борьбы и подвига — воспитался сонм великих подвижников земли Русской: митрополиты Кирилл, Феогност, Петр, Алексий, Иоанн, Филипп и другие.

Поэтому-то и нашему слабому в духовно-нравственном отношении XX веку особенно нужен аскетизм, и притом аскетизм, так сказать, универсальный, который способен был бы возродить христианство, одухотворить его, примирить и преобразить его дебелую, плотскую, чувственную жизнь в жизнь духовную, возвышенную.

Образ истинного аскета есть образ величайшей нравственной силы, могущей всколыхнуть, возродить и поднять человечество[12]. Таковыми были святые отцы-аскеты Православной Восточной Церкви. Это были истинные философы, психологи своего времени, подвижники Божественной Правды. В своих писаниях они оставили нам неисчерпаемый кладезь животворной воды — учения истины.

Читая их, христианин освежается духом; окруженный невзгодами земной жизни, он собирается с мыслями, рассеянными в суете мира, успокаивается в сердце и совести, примиряется с трудностями жизненного крестоношения. К таковым сугубоаскетическим животворным писаниям относятся, например, творения: Макария Египетского (IV в.), Ефрема Сирина (IV в.), Иоанна Кассиана (V в.), Исидора Пелусиота (V в.), Иоанна Лествичника (VI-VII вв.), Исаака Сирина (VI в.), аввы Дорофея (VII в.) и других отцов-аскетов.

Все они смотрели на земную жизнь как на подвиг постоянной, неослабной внутренней борьбы с грехом и «ветхим» греховным человеком.

Возьмем, например, некоторые воззрения на аскетизм преподобного Макария Египетского и посмотрим, как святой отец учит об аскетизме и его носителях. Преподобный Макарий Египетский всегда мыслил аскета как «воина Царя Небесного»[13], удаляющегося от суеты мира в пустынное место, где бы он мог в полном одиночестве «расслышать тихо звучащую внутреннюю музыку», — чтобы возможно было лучше познать самого себя и заняться «воссозданием нового человека»[14], каким именно был первый Адам. Вся жизнь аскета — это непрестанное, неутомимое, вечно юное стремление к созерцанию и мистическому единению с Богом. И сам преподобный Макарий был по природе мистик. Он лично испытал сладость мистических моментов, свободных от греха, легкости духа, парящего в Божественном воздухе на умных крыльях Святого Духа[15].

Труженику-аскету, по Макарию Египетскому, хочется не только взойти на небо, но и носить это небо в своем сердце; ему желательно свести это небо на землю. Аскет-подвижник хочет и жаждет не только обожения души, но и обожения тела[16]. «Как небо и землю сотворил Бог для обитания человека, так тело и душу создал Он в жилище Себе, чтобы вселиться и успокоиться в теле его, как в Своем доме, имея прекрасною невестою возлюбленную душу, сотворенную по образу Его»[17].

Вся жизненная задача аскета колоссально великая, весьма трудная и сугубо внутренняя. Эта внутренняя работа сводится преимущественно к тому, чтобы здесь еще, на земле, человеку выйти из своей ограниченной человеческой природы, «вскисшей пороками»[18], и претвориться в Божественное естество.

Так преподобный Макарий Египетский дает аскетизму внутренне-мистическое основание. Это основание для аскетизма есть высшее, неопровержимое, самое убедительное, доказывающее необходимость аскетического подвига в жизни всех верующих людей. Другие святые отцы, как, например, Ефрем Сирин, Иоанн Кассиан, оправдывают аскетизм преимущественно с догматической точки зрения, где исходным началом греха и борьбы с ним полагается догмат о падении человеческой природы.

Исидор Пелусиот, авва Дорофей, Иоанн Лествичник, не отрицая необходимости аскетизма с догматической стороны, утверждают в своих писаниях, что аскетизм необходим и психологически. Они говорят, что наша греховная природа имеет высокое стремление «возродиться», «спастись», «быть в единении с Богом». Особенно эта психологическая потребность аскетизма сильно развита у преподобного Иоанна Лествичника, который в своей «Лествице» дает самый глубокий психологический анализ греховной природы человека, ее борьбы с пороками и со страстями, вкоренившимися в самые «дух и кровь» человеческого естества. Чтобы избавиться от этой «греховной заразы», человек-подвижник сам «творит средства», для того чтобы прибегать к подвигам, к самоограничению и лишению; бичуясь, страдая, он неустанно следит за собой — как бы не дать торжества злу в себе и не сойти с избранного им пути.

На фоне аскетических воззрений вышеуказанных святых отцов-аскетов, и особенно Макария Египетского, мы и постараемся как можно ярче и отчетливее начертать образ идеального аскета — преподобного Иоанна Лествичника, жившего в VI-VII веках. Это, главным образом, и входит в нашу непосредственную задачу — изобразить полно и отчетливо аскетические принципы этого святого отца как видного представителя восточного аскетизма, как примерного опытного психолога и путеводителя христианских подвижников по пути постепенного нравственного восхождения от земли к небу.

При изложении и раскрытии нашей темы будет использован, главным образом, труд преподобного Иоанна Лествичника «Лествица», в которой он собственноручно начертал порядок духовной жизни аскета и его стремление к достижению высшего совершенства. Биографические сведения о святом Иоанне Лествичнике извлекаем частью из самой «Лествицы», частью из Четьих-Миней святого Димитрия Ростовского (30 марта[19]) и из других источников.