Степень 27. О безмолвии

Степень 27. О безмолвии

Для усмирения помыслов и уравновешения всех вообще душевных сил в человеке и водворения в нем владычества разума, преподобный Лествичник предписывает добродетель безмолвия. И действительно, безмолвие есть наилучшее к тому средство. Но какое безмолвие имеет в виду преподобный?

Безмолвие бывает двух видов — телесное и душевное. Первое, говорит преподобный, «есть благочиние и благоустройство нравов и чувств телесных, а второе есть благочиние помыслов и нерасхищаемая мысль» (Лествица 27, § 2).

«Начало безмолвия — удалять от себя всякий шум врагов, как возмущающий глубину сердца, конец же безмолвия — не бояться их мятежей и быть среди них нечувствительным» (§ 5).

«Безмолвник есть земной образ Ангела, чья молитва свободна от лености и нерадения. Безмолвник тот, кто явственно взывает: Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое (Пс. 56, 8) — и кто говорит: Аз сплю, а сердце мое бдит (Песн. 5, 2; Лествица 27, § 17).

В делателе безмолвия ум бывает мужественный и строгий. Он, стоя на страже при дверях сердца, «недремлющим оком ловит все входящие худые помыслы и или отражает их, или, более того, убивает» (§ 3). Конечно, наглядным образом доказать этого нельзя, но кто с усердием безмолвствует, говорит преподобный Иоанн Лествичник, сам опытно изведавший жизнь безмолвника, тот понимает сказанное, «а кто еще младенец в безмолвии, тот не вкусил и не изведал сего» (там же).

В другом месте преподобный указывает свойства разумно проходящих безмолвную жизнь. Они суть следующие: «неволнующийся ум, чистая мысль, восхищение ко Господу, представление вечных мук, памятование о близости смерти, всегдашняя алчба молитвы... умерщвление блуда... отвращение от чревоугодия, начало богословия, источник рассудительности, слезы, утрата многоречия» (§ 37).

Безмолвие может быть достигнуто двумя способами. Первый — когда ведут особую подвижническую жизнь, состоящую в постоянном и совершенном уединении и удалении даже от самых близких лиц. Второй способ — это безмолвие как частное правило жизни, которое может взять на себя и исполнять всякий ревнитель благочестия. Оно состоит в возможном удалении от всего, что развлекает ум, рассеивает его и приводит человека к многоречию и смехотворству.

Высокая цель, для которой преподобный предлагает подвижнику безмолвие, в совершенной мере достигается только безмолвием первого рода, то есть отшельничеством. Потому преподобный Иоанн Лествичник в своем учении о безмолвии имеет в виду безмолвие именно этого рода.

Пристанище безмолвия спасительно, однако это не значит, что безмолвие необходимо для всех и каждого, кто только желает освободиться от бури помыслов. Являясь само по себе вернейшим к тому средством, безмолвие может иногда оказаться средством не только неполезным, а, наоборот, погибельным. Почему это так? Потому, что жизнь безмолвная сопряжена с крайними трудностями и опасностями, преодолеть которые не каждый сможет. И преподобный Иоанн Лествичник по этому поводу говорит: «Безмолвие губит неопытных. Они не вкусили еще сладости Божией, а тратят время в пленениях, расхищениях, унынии и парении ума» (§ 55), а «кто и разумно вступил в подвиг безмолвия, но не видит от него с каждым днем новой пользы, тот или не так безмолвствует, или вкрадывается самомнением» (§ 59).

Отсюда, безмолвие может быть полезным только для немногих и уже преуспевающих на пути доброделания (§ 66). Кто же еще не имеет достаточного духовного опыта, тому лучше не принимать на себя подвига абсолютного безмолвия, чтобы не сделаться для врагов спасения предметом посмеяния и для людей предметом соблазна.

«Кого тревожат еще (страсти): раздражительность, самомнение, лицемерие и злопамятность, — тот да не осмеливается увидеть даже и след безмолвия, чтобы вместо всякого приобретения не дойти ему до умоисступления. Если же кто чист от всего этого, тот может извлечь из этого полезное» (§ 36).

Таким подвижникам полезнее будет упражняться в безмолвии второго вида, то есть, находясь среди людей, по возможности безмолвствовать устами, и умом, и сердцем, не уходя в отшельничество; хотя такой вид безмолвия далеко не сравним с полным отречением и одиночеством, однако и он все же приводит к желательной цели.

Следует сказать, что преподобный Иоанн Лествичник если и раскрывает в этой степени образ жизни уединенной, то единственно потому, чтобы дать об этом подвиге какое-нибудь понятие для тех, кто способен понести безмолвие, — но не в виде обязательного прохождения для всех подвижников. Наоборот, преподобный даже воздерживается много любомудрствовать о суровом безмолвии, чтобы не приняли его слова о безмолвной жизни за обязательный призыв ко всем подвижникам. Чтобы показать, что и кроме сурового отшельничества можно достигнуть благоволения Божия, преподобный Иоанн Лествичник говорит: «Для тех, кто в общежитии мужественно подвизается, такие же венцы сплетаются, какие и для живущих в уединении» (§ 1).

Таким образом, добродетель безмолвия в союзе с рассудительностью, по учению преподобного Иоанна Лествичника, может содействовать подвижнику в обновлении, очищении и умиротворении его умственных сил и способностей. Рассуждение дает здравую оценку всем помыслам, поступкам человека; безмолвие водворяет в его душе мир, тишину и блаженное созерцание. Но чтобы дать уму совершенное обновление и чтобы его не только обновить, но и обогатить, преподобный Иоанн Лествичник добавляет еще одну степень — именно двадцать восьмую, взойдя на которую, раб Христов, очищенный и обновленный, обогатит свой ум даром молитвы.

«Могущество царя — богатство и множество подданных, а могущество безмолвника — обилие молитвы» (§ 86).