3:7-18 Слава двух заветов

В Римской империи практически все знали, что Моисей был выдающимся вождем еврейского народа; многие видели в нем «божественного человека», одного из героев древности, наделенного особой силой от Бога. Но слава, явленная во Христе, гораздо величественнее, хотя и выражена не столь эффектно, чем та, которая была открыта Моисею; таким образом, в определенном смысле *апостолы, и Павел в их числе, выше Моисея. Здесь Павел отвечает на критику (возникшую, возможно, под действием его высокомерных оппонентов, см.: 11:13); Павел даже больше Моисея — но только в силу того, что он провозглашает весть более важную, чем Моисей; его же оппоненты взывали к Моисею, стремясь утвердить свой авторитет (ср.: 11:22).

3:7. Когда Моисей вернулся, восприняв славу Божью, то лицо его излучало такое сияние, что многие испугались (Исх. 34:29,30, 35). В иудейских кругах столь широко было известно это *повествование, что читатели Павла, вероятно, не раз слышали и другие толкования этой истории, хотя могли познакомиться с ней и просто из перевода Книги Исход в *Септуагинте.

3:8. Пророки сравнивали новый завет со старым (Иер. 31:31–34) и говорили о *Духе и об этом внутреннем *законе, который стал идеалом (Иез. 36:26,27). Таким образом, никто не мог отрицать, что Дух Божий в сердце человека лучше закона, записанного на Свитке, который можно видеть только глазами. 3:9—11. Аргументы Павла здесь приводятся им с позиции иудейского принципа qal vahomer, «насколько же более»: если дарование закона на каменных скрижалях было явлено в великой славе, то сколь более величественным и грандиозным будет дарование закона Духа?

3:12. В данном разделе послания Павел продолжает разъяснять свою позицию (4:1,16). Моралисты и другие учителя обычно использовали слово дерзновение для описания твердой убежденности и ревностного служения, здесь же речь идет также и о решительности; тем самым они подтверждали, что не используют лесть, как демагоги, которые ищут себе всенародного признания и не заботятся о массах.

3:13. Слава Моисея должна была быть сокрыта (в отличие от прямых и решительных речей Павла, ст. 12) и со временем исчезнуть (в отличие от славы послания Павла, которое раскрывалось через *Дух, сошедший свыше, дабы пребывать в сердцах верующих). Иудеи-мужчины во времена Павла покрывали свои головы, если они испытывали стыд или были в трауре.

3:14. Закон Моисеев регулярно читали в "синагоге вслух. Только в Новом Завете, во Христе, слава могла раскрываться непосредственно, когда она становилась сутью человека. В иудаизме грядущее сошествие Духа (в отличие от недостаточного проявления Духа в современном мире) было одной из фундаментальных концепций. 3:15,16. Павел говорит, что полнота славы, присутствующей в законе, никогда не может быть явлена в людях (человеческая природа осталась неизменной со времен Моисея) до тех пор, пока человек не обратится к Христу (3:14,16) и пока этот закон не будет записан у него в сердце (Иер. 31:31–34). Так, Моисей, который находился в тесных отношениях с Богом, не нуждался в покрывале (Исх. 34:34).

3:17. Используя традиционный метод истолкования, принятый в иудаизме, Павел показывает соответствие между личностями, названными в момент первого дарования закона, и теми, которые связаны с новым заветом: «Господь» в тексте о Моисее, соответствует «Духу» сегодня.

3:18. У греков есть много историй о метаморфозах (преобразовании людей), но греческие философы говорили о трансформации в божественный образ через созерцание божественных вещей. В *Свитках Мертвого моря говорится о праведном, который отражает божественное великолепие. Павел мог бы обращаться к своим читателям через такие знакомые им в своей культуре образы (за минусом обожествления), но в основе его образного представления — просто отражение Моисеем славы Божьей, как это и видно из контекста. Находящиеся под действием нового договора-завета несут в себе славу Божью даже в большей степени, чем Моисей (Исх. 33:20); итак, они, подобно Моисею, преобразуются, чтобы отражать славу Божью через Его Дух. О зеркале см. в коммент. к 1 Кор. 13:12.