Введение

Стиль. Эта книга наряду с произведениями Луки — его Евангелием и Деяниями Апостолов — выделяется среди *новозаветных книг своим прекрасным греческим языком; его автор обнаруживает великолепное владение искусством *риторики и высокое литературное мастерство.

Дата написания. Опираясь на приведенный в Евр. 13:23 факт освобождения из тюрьмы Тимофея и принимая во внимание, что это послание, по всей видимости, было написано в Италии (13:24), мы можем предположить, что Тимофей был арестован в Риме во время преследований христиан Нероном (вероятно, вскоре после того, как он прибыл в Рим навестить Павла, см.: 2 Тим. 4:21) и был освобожден уже после смерти Нерона, в 68 г. н. э. Упоминание о Тимофее, а не о Павле, который умер около 64 г., также подчеркивает важность этой даты — 68 г. н. э. В то время, когда исход иудейской войны, с точки зрения Рима, был уже предрешен, можно было говорить о старой храмовой системе как «ветшающей» (8:13) — этот процесс завершился в 70 г. н. э. разрушением храма. Тот факт, что автор послания не говорит о прекращении жертвоприношений в храме (а он непременно сообщил бы об этом факте), позволяет датировать послание временем до 70 г. н. э.

Авторство. С точки зрения стилистики, это послание едва ли могло быть написано Павлом. Больше всего на роль автора, пожалуй, подходит Лука, обладавший несомненным литературным даром. Однако стиль произведения в целом не характерен для Луки. Написавший это послание, по-видимому, был влиятельной фигурой в тех же кругах, что и Тимофей (13:23), и обрел широкую известность, вероятно, в восточном Средиземноморье. Среди возможных кандидатов можно назвать Силуана (жил в Риме около 64 г., см.: 1 Пет. 5:12). Тот факт, что Силуан был иудеем и римским гражданином (Деян. 16:37), а возможно, и писцом (1 Пет. 5:12), позволяет полагать, что он обладал необходимым образованием для написания такого послания. Чаще, однако, рассматривают кандидатуру Аполлоса — как более подходящую в данном случае, поскольку он обучался риторике и, возможно, философии в Александрии; его, конечно, уважали наравне с Павлом в *церквах, основанных Павлом. (Он, по-видимому, покинул Рим и перебрался на восток или на юг спустя несколько лет после написания этого послания — о чем говорится в Тит. 3:13, — но он мог и вернуться.) Высказывались также предположения в пользу авторства Варнавы или Прискиллы, но они не были подкреплены убедительными доводами.

К кому обращено послание. Его читатели, вполне очевидно, были преимущественно христианами из иудеев. На них оказывалось давление с целью заставить их прекратить исполнять предписания христианской веры (это давление исходило либо от иудейских религиозных вождей, либо от *язычников, преследовавших христиан). Тот факт, что у них ранее было отнято имущество (10:34), вряд ли может указывать на Коринф или Эфес (вопреки мнению одного, не лишенного фантазии комментатора, который достаточно искусно аргументирует утверждение, что данное послание было написано в Коринф и что 1 Кор. не противоречит этому). Но текст 13:23 позволяет полагать, что речь идет об аудитории Павла (т. е. не о жителях Александрии, хотя Аполлос был известен и там). Раннее преследование христиан хорошо согласуется с вестью, адресованной в Фессалонику и, возможно, в Филиппы (Македония), хотя в большей мере она подходит для общин в Малой Азии или Сирии, где было значительное число этнических иудаистов. (Некоторые исследователи предполагают римскую аудиторию на основании 10:32–34 и 13:24; качество греческого языка в большей мере подходит аудитории более восточных областей, но этот аргумент не является определяющим. Если рассматривать текст 13:24 как указание на место написания данного послания в Риме, то вряд ли речь идет о римской аудитории.) Но где бы ни находились получатели данного послания, им была близка и понятна эта глубокая по смыслу греческая риторика и интерпретация иудаизма, свойственная его автору; самые близкие параллели, которые напрашиваются здесь, связаны с *Филоном Александрийским. (Сопоставление этого послания с палестинскими *Свитками Мертвого моря, а также наличие в нем *апокалиптических мотивов не вызывают удивления — все это хорошо согласуется со сложной картиной древнего иудаизма, который впитал в себя множество самых разнообразных источников. Но Филон ясно указывает на автора, владевшего искусством *эллинистической риторики.)

*Жанр. Некоторые богословы высказывают предположение, что данный документ представляет собой гомилетический (? гомилетика — искусство составления проповеди) *мид-раш (толкование) Псалма 109 (см.: Евр. 13:22). Нельзя отрицать, что в данном произведении ведущее место занимает истолкование этого псалма. (Не исключено также, что это был назидательный рассказ, который читали на празднике Пятидесятницы, но в этот период, насколько известно, еще не было обычая проводить каждые три года публичные чтения с истолкованием текстов, как это позднее было принято в синагогах Средиземноморья.) Более вероятно, что это не обычное послание, а религиозный трактат, если исключить завершающие его приветствия. Но одной из древних форм писем было «письмо-эссе», которое в раннем иудаизме и христианстве соответствовало пастырскому наставлению или проповеди; Послание к Евреям весьма сходно с такого рода «письмом-эссе».

Литературная структура. *Христос превыше ангелов (1:1 —14), которые возвестили закон (2:1—18); это противопоставление позволяет автору сделать вывод, что Христос превыше самого закона. Он превыше Моисея и важнее Земли обетованной (3:1–4:13). Как священник по чину Мелхиседека, Он выше *ветхозаветного священства (4:14 — 7:28), поскольку связан с новым заветом (гл. 8) и служением в небесном храме (9:1 — 10:18), а потому Его последователи должны проявлять стойкость в вере, невзирая ни на что (10:19–12:13). Автор послания разворачивает теоретическую дискуссию, как это было принято во многих посланиях, одновременно увязывая с этим нравственные увещевания (13:1—17). В послании неоднократно повторяются предостережения против отступничества, при этом подчеркивается, что наказание за отвержение нового завета более серьезное, чем за нарушение ветхого завета-договора.

Аргументация. Автор послания строит свою систему доводов, опираясь на Писания, как и полагалось хорошему иудейскому истолкователю его времени; его методы находят свои параллели в *Свитках Мертвого моря, у *раввинов и особенно у *Филона. Его аргументы иногда смущают или не могут убедить современных читателей, но он прежде всего обращается к читателям своего времени, для которых его доводы были привычными и понятными. Используя традиционные для того времени приемы аргументации, он должен был убеждать своих читателей с позиций собственной культуры, и он справляется со своей задачей блестяще, хотя некоторые из его аргументов необходимо перестроить, чтобы они стали понятны нам в свете нашей культуры. Поскольку система доводов автора очень часто слишком сложна для понимания, возникла необходимость представить здесь более детальные комментарии, чем ко многим другим книгам Нового Завета.

Библиография. Самый лучший комментарий, на наш взгляд, представляет собой книга: William Lane, Hebrews, WBC 47 (Waco, Tex.: Word, 1991). Можно также порекомендовать следующие комментарии: F. F. Bruce, The Epistle to the Hebrews, rev. ed., NICNT (Grand Rapids, Mich.: Eerdmans, 1990); D. A. Hagner, Hebrews, GNC (San Francisco: Harper & Row, 1983); James Moflatt, A Crititcal and Exegetical Commentary on the Epistle to the Hebrews, ICC (Edinburgh: T. & T. Clark, 1924). Представляет интерес также и книга: Hugh Montefiore, A Commentary on the Epistle to the Hebrews, HNTC (New York: Harper & Row, 1964), особенно c точки зрения культуры, несмотря на несколько эксцентричное изображение ситуации.