[Современный человек — это Бог ]

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

[Современный человек — это Бог]

Современное воззрение, современный метод состоит вот в чем: есть некое произведение, некий текст, как же его понять; начнем с того, чтобы никак не соприкасаться с текстом; главное — ни в коем случае не брать его в руки; не бросать на него взгляд; это конец, если когда-нибудь так случится; начнем с начала, а вернее, надо ведь быть последовательными, начнем с начала начала; начало начала — это, в огромной, подвижной, всеобъемлющей, всеохватывающей действительности, та точка познания, имеющая какое-то отношение к тексту, которая дальше всего отстоит текста; а если мы сумеем начать с точки познания, совершенно посторонней тексту, никак с ним не связанной, чтобы от нее самым долгим из всех возможных путей перейти к той точке познания, имеющей какое-то отношение к тексту, которая дальше всего от него отстоит, — вот тогда мы получим венец научного метода, сотворим шедевр современного духа; и чем дальше отправная точка начала начала нашей работы будет отстоять от текста, по возможности будет вовсе посторонней ему, чем более долгий и петлистый путь мы проделаем, — тем больше у нас будет прав называться людьми науки, историками, современными учеными…

Все это было бы прекрасно, если б мы были боги, или, говоря точнее, все это было бы прекрасно, если б мы были Богом; ибо если мы пожелаем определить качества, способности, возможности, которых требуют от нас подобные методы, чтобы добиться каких-то познаний, то мы будем вынуждены немедленно признать, что качества, способности, возможности, приписываемые народами-мифотворцами древним божествам, были бы сегодня совершенно недостаточны для того, чтобы стать настоящим историком, человеком науки, — vir scientificus, — современным ученым; современному ученому недостаточно быть божеством; он должен быть Богом; потому что мы хотим начинать с безграничной, бесконечной череды подробностей; потому что мы хотим отправляться от точки безгранично, бесконечно удаленной, посторонней, потому что прежде чем дойти до самого текста, мы хотим проделать безграничный, бесконечный путь, чтобы исчерпать все то безграничное, все то бесконечное, ту бесконечность, которая полагается самому Богу, Богу личному и безличному, Богу пантеистов, теистов или деистов, но непременно Богу бесконечному; здесь мы касаемся одного из самых серьезных внутренних противоречий современного мира, одного из самых острых противоречий современного духа. […]

Через непредвиденное, новое для истории человечества внутреннее противоречие как раз и надо было прийти к современному миру, к современному духу, к современным методам, чтобы историк и в самом деле перестал считать себя человеком.

Современный мир, современный дух, светский, позитивистский и атеистический, демократический, политический и парламентский, современный метод, современная наука, современный человек полагают, что сбросили бремя Бога; а на самом деле, если заглянуть чуть дальше видимой поверхности, чуть глубже формулировок, человек никогда не был так обременен Богом.

Когда человек находился в присутствии богов известных, определенных, признанных, так сказать зарегистрированных, он мог спокойно оставаться человеком; именно потому, что Бог назывался Богом, человек мог называться человеком; были ли это боги человекоподобные или сверхчеловеческие, Единый Бог или Бог личный, пока Бог был на своем божеском месте, человек мог оставаться на своем человеческом месте; по действительно небывалой иронии, как раз в тот век, когда человек полагает, что освободился, что сбросил с себя бремя всех богов, — именно в этот век он сам теряет свое человеческое место и оказывается, наоборот, обремененным всеми древними божествами; пожиратели Бога милостивого — вот расхожая формула наших антикатолических демагогов; они сами проглотили много больше богов милостивых, или богов злобных, чем они думают.

Рядом с богами Олимпа, рядом с Единым Богом, рядом с Богом христианским историк был человеком, оставался человеком; рядом с пустотой, рядом с отсутствующим Богом старая гордыня делает свое дело; человеческий дух утратил равновесие; стрелка компаса взбесилась; современный историк стал Богом; наполовину неосознанно, наполовину с готовностью он сделал самого себя Богом; не таким, как наши легкомысленные, бесчувственные и глухие, бессильные, искалеченные божества; он себя сделал просто Богом, Богом вечным, Богом абсолютным, Богом всемогущим, всеправедным и всеведущим. […]

Исчерпать огромность, безграничность, бесконечность подробностей, чтобы добиться познания всего сущего, — такова сверхчеловеческая задача дискурсивного метода; отправляться из самого дальнего далека, двигаться вдоль самой долгой череды; прийти как можно позднее; сразу же по прибытии отправиться вновь в самое дальнее внутреннее путешествие; но если между самой дальней из возможных отправной точкой и самым запоздалым из возможных прибытием и в самом этом прибытии располагается огромная, безграничная, бесконечная череда подробностей, как исчерпать эти подробности; только Богу это по силам; и в то самое время, как профессора истории и историки отказывались становиться королями и императорами и гордились собой за это, они не замечали, что в то же самое время тот же самый новый метод, этот научный метод, современный исторический метод требовал, чтобы они становились Богами.

Такова неслыханная задача современного мира; задача еще небывалая; историк изгоняет Бога отовсюду, без разбору, слепо, и из науки, где, быть может, Ему и вправду нечего делать, и из метафизики, где, быть может, для Него нашлось бы какое-то занятие; Бог изгнан из истории; и по особой иронии, по неожиданному обороту дела, Бог обретает себя в ученом-историке, Бог не изгнан из ученого-историка, то есть, буквально, историк создал свою науку согласно методу, который требует от него как раз обладать свойствами Бога.

Такова задняя мысль у всех тех, кто основал современную историческую науку, ввел в употребление современные исторические методы, то есть у всех тех, кто целиком перенес в область истории научные методы, заимствованные из наук, не являющихся историческими: человечество — всевластный господин всей своей истории; человечество, исчерпавшее все подробности всей своей истории, прошедшее всю безграничность, всю бесконечность безграничных, бесконечных путей, буквально исчерпавшее всю безграничную, бесконечную вселенную подробностей; человечество — Бог, поместившее, заключившее все познание во вселенной своей всеобъемлющей памяти. […]

Человечество — Бог, набитое своей всеобъемлющей памятью до отказа, так что отныне ему уже нечего больше познавать; человечество — Бог, погруженное подобно Богу в созерцание своего всеобъемлющего знания, так полно, так совершенно исчерпавшее подробности сущего, что дошло до конца и застыло. […]