[Слабость Церкви ]

[Слабость Церкви]

Вся слабость, и, быть может, надо сказать, возрастающая слабость Церкви в современном мире проистекает не из того, как принято считать, что Наука воздвигла против Церкви якобы неопровержимые системы, не из того, что наука открыла, нашла против Религии аргументы, доводы будто бы решающие, но из того, что остаткам христианского мира в социальном смысле глубоко не хватает любви. Вовсе не доводов не хватает тому, что осталось от Христианского мира. А любви. Все эти псевдонаучные доводы, системы, аргументы были бы пустяком, ничего бы не весили, если бы там оставалось на грамм любви. Все эти претензии обернулись бы ничем, если бы народ христианский оставался тем, чем он был, — общением, если бы христианство оставалось тем, чем оно было, — религией сердца. Это одна из причин, по которым современные люди ничего не понимают в христианстве, в истинном, настоящем христианстве, в истинной, настоящей истории христианства, в том, чем был на самом деле народ христианский. (А сколько христиан еще это понимает? Сколько христиан в этом смысле, в этом смысле тоже современные люди?) Когда они искренни, то думают, они искренне думают, что христианство всегда было современным, то есть именно таким, каким они его видят в современном мире, где христианства больше нет, в том смысле, в каком оно было. Так что в современном мире все современно, без исключения, и несомненно наивысшая удача модернизма и современного мира в том, что они во многих отношениях, почти во всех отношениях сделали современными само христианство, Церковь и то, что еще осталось от народа христианского. Подобно тому как при затмении весь мир в тени. Затмение омрачает, кладет тень на все, что происходит в этом поколении людей, в этой эпохе, в этом периоде, в этой зоне, на все, что есть в мире, на все, что находится в этом месте, в этом времени, в этом мире, в этом временном положении, в этом временном мире. Много шумят по поводу некоего интеллектуального модернизма, а он даже не ересь, он вид современной интеллектуальной скудости, осадок, ил, отстойник, дно бадьи, донышко бочки, современное интеллектуальное оскудение великих древних ересей для нужд современных людей. Эта скудость не нанесла бы никакого ущерба, она была бы попросту смехотворна, если бы ей не были приготовлены пути, если бы не было этого великого модернизма сердца, этого серьезного, бесконечно серьезного модернизма любви. Если бы пути ей не были приготовлены модернизмом сердца и любви. Это из-за него Церковь в современном мире, христиане в современном мире больше не народ, которым они были, которым больше не являются вовсе; из-за него в социальном смысле они больше не народ, бесчисленный народ, не племя, бесчисленное; из-за него христианство в социальном смысле больше не религия глубин, не религия народа, не религия всего народа, временного, вечного, не религия, укорененная в самых глубинных временных глубинах, но всего лишь в социальном смысле религия буржуа, религия богатых, некая высшая религия для высших классов общества, нации, жалкая разновидность приличной религии для так называемых приличных людей; следовательно, все, что есть самого поверхностного, самого официального в каком-то смысле, наименее глубокого; наиболее не существующего; все, что есть самым ничтожным, самым жалким образом формального; а с другой стороны и главное — все, что есть наиболее противоположного ее установлению; святости, бедности, самой формальной форме ее установления. Добродетели, букве и духу ее установления. Ее собственного установления. Достаточно обратиться к малейшему тексту Евангелий.

Достаточно обратиться к тому, что все целиком лучше называть Евангелием.

Эта скудость, эта духовная нищета и это земное богатство и есть причина, и есть причина зла. Этот модернизм сердца, этот модернизм любви и есть причина падения, упадка в Церкви, в христианстве, в самом народе христианском, причина вырождения мистики в политику.