Загадочная книга Иова

Книга Иова – одна из самых таинственных и поразительных книг Ветхого Завета, породившая немало споров среди теологов и философов. Одни считают, что она явно богоборческая: в ней предъявляются Богу, по сути, еретические претензии на отсутствие в мире справедливости, а также на царящее в нем зло и страдания невиновных. В качестве доказательства своей правоты эти библеисты приводят такое высказывание Иова: «Земля отдана в руки нечестивых; лица судей ее Он закрывает. Если не Он, то кто же?» (Иов. 9: 24).

Иов на гноище. Миниатюра Сирийской Библии. VI–VII вв.

В свою очередь, немало исследователей считают, что в этой книге восхваляется человек-праведник, который, несмотря на обрушившиеся немыслимые мучения, все равно остается верен Богу. В подтверждение этой точки зрения приводится следующий стих: «Вот Он убивает меня, но я буду надеяться; я желал бы только отстоять пути мои пред лицом Его!» (Иов. 13: 15).

Однако, несмотря на столь крайние оценки, все без исключения исследователи сходятся во мнении, что в Книге Иова сконцентрирована необычайная философская глубина и удивительная поэтическая красота.

Вот только несколько высказываний об этой книге, которые принадлежат известнейшим историкам, философам и богословам. Так, русский религиозный мыслитель Н.А. Бердяев говорит: «Книга Иова – одна из самых потрясающих книг Библии». В свою очередь, немецкий историк и богослов Филипп Шафф утверждает, что «Книга Иова возвышается, как пирамида, в истории литературы, без предшественника и без соперника». По этому же поводу английский историк и философ Томас Карлейль писал: «Я полагаю, что ни в Библии, ни где-либо еще не встречается ничего равного ей по литературному достоинству». Английский поэт Альфред Теннисон называет Книгу Иова «самой возвышенной поэмой древнего и настоящего времени». Она была любимой библейской книгой великого Гёте.

Но кто же является автором столь выдающегося произведения? Где и когда жил ее создатель? Мнений на сей счет высказывалось немало. Хотя детальный анализ Книги Иова дает более-менее точные ответы на эти вопросы.

Во-первых, судя по стиху: «Если бы начертаны были они в книге, резцом железным с оловом, – на вечное время на камне вырезаны были!» (Иов. 19: 23–24), Книга Иова – очень древнее произведение. По крайней мере, в то время, когда жил Иов, писали не на коже и глине, а «резцом железным… на камне». Поэтому большинство исследователей считают, что создана она была еще до исхода израильтян из Египта, то есть примерно в первой половине II тысячелетия до н. э.

Что же касается места жительства Иова, то об этом легко узнать из первого стиха его Книги: «Был человек в земле Уц, имя его Иов…» (Иов. 1: 1) А земля Уц находилась в стране Едома. Об этом говорится и в Плаче Иеремии: «Радуйся и веселись, дочь Едома, обитательница земли Уц! И до тебя дойдет чаша…» (Плач 4: 21) Вполне вероятно, что Иов жил на границе между Святой Землей и Синайским полуостровом. Следовательно, жизнь его протекала в местности, из которой происходят многие мудрецы древности.

А вот о самом Иове практически ничего не известно. И, как обычно, этот вакуум заполняют гипотезы. Так, некоторые исследователи полагали, что Иов был современником Авраама, Исаака или Иакова, а книгу написал Моисей.

В некоторых же хрониках Иов отождествляется с царем Иовавом, о котором идет речь в книге Бытие: «И умер Бела, и воцарился по нем Иовав, сын Зераха, из Восоры» (Быт. 36: 32).

Но если и впрямь Иов – царь Иовав, который правил во II тысячелетии до н. э. в земле Уц, то совсем иначе воспринимаются и его речи. Все, что случилось с ним, повлекло за собой не только крушение материальных основ его жизни, но и его миропонимания, поскольку он был уверен, что своей праведной жизнью обрел милосердие у Бога. Но неожиданно жизнь его круто изменилась, и Иов стал жертвой обстоятельств, вылившихся в моральное оскорбление и позор, которые особенно были тяжелы для его царского достоинства.

Но действительно ли Иов был царем? И где об этом говорится? Да в самой же Книге Иова. «…Когда я выходил к воротам города и на площади ставил седалище свое, – юноши, увидев меня, прятались, а старцы вставали и стояли; князья удерживались от речи и персты полагали на уста свои; голос знатных умолкал, и язык их прилипал к гортани их» (Иов. 29: 7—10).

Все эти факты как раз и служат доказательством той исключительной власти, которой обладал Иов до трагических событий. Именно при появлении царской особы вели себя так и юноши, и старцы, и князья.

И вот одно за другим обрушились на Иова несчастья. Это значило, что от него отвернулся Бог. А по существовавшим тогда на Древнем Востоке законам, чтобы лишившийся Господнего благоволения царь не накликал бедствий и на страну, его могли сместить, изгнать и даже убить. То же самое случилось и с Иовом: общество его отвергло и презрело. И только несколько мудрецов пришли к Иову, чтобы утешить его.

А теперь обратимся непосредственно к главному герою книги. Начнем с того, что расхождения в оценке Иова толкователей Библии порой просто поразительные. Вот что по этому поводу пишет американский библеист Н. Глетцер: «В то время как одни рассматривают Иова как святого, другие видят в нем скептика, бунтаря против бога, или дуалиста, или человека, которому не хватало знаний, или последователя Аристотеля, который отрицал божественный промысел, или “козла отпущения”, или прототипа саббатианского мессии и т. д.».

Но каких бы эпитетов не давали Иову, это в любом случае не безропотный страдалец, готовый без конца переносить обрушенные на него с согласия Бога беды, болезни и другие несчастья. Оказавшись в одиночестве и под тяжелым спудом обрушившихся на него бедствий, Иов проклинает тот день, когда появился на свет. При этом он довольно смело отвергает общепризнанную в то время концепцию о воздаянии, поскольку не чувствует за собой никаких грехов. В результате глубоких раздумий он в конце концов приходит к мысли о несправедливости Бога.

Более того, Иов считает именно Бога виновным в страданиях и бедах простых людей: «Нагие ночуют без покрова и без одеяния на стуже; мокнут от горных дождей и, не имея убежища, жмутся к скале… В городе люди стонут, и душа убиваемых вопит, и Бог не воспрещает того» (Иов. 24: 7–8, 12).

Легко заметить, что в монологах Иова и его друзей сталкиваются две разные позиции на роль всемогущего Бога в судьбах людей: грешников и праведников… Речи друзей Иова – это отчетливое восхваление Яхве. Бог, утверждают они, всесилен. Ведь именно он создал мир, которым мудро и управляет. И, конечно же, Господь справедлив и всегда прав. Это положение изрекается ими как догма: «Неужели Бог извращает суд, и Вседержитель искривляет правду?» (Иов. 8: 3).

Защитники Яхве пытаются убедить Иова, что Бог воздает человеку в соответствии с его поступками и делами. Он награждает праведников, и «поставляет униженных на высоту, и сетующие возносятся во спасение» (Иов. 5: 11). Друзья наставляют Иова: «Вспомни же, погибал ли кто невинный, и где праведные бывали искореняемы?» (Иов. 4: 7), «Он спасает бедного от меча, от уст их и от руки сильного. И есть несчастному надежда, и неправда затворяет уста свои» (Иов. 5: 15–16).

Однако даже защитники Яхве все же соглашаются, что порой беды сваливаются и на невинных людей. Но это они объясняют тем, что никто не может считать себя совершенно безгрешным перед Богом. «И как человеку быть правым перед Богом, и как быть чистым, рожденному женщиной? Вот даже луна, и та несветла, и звезды нечисты пред очами его» (Иов. 25: 4–5). Бог и «слугам своим не доверяет, и в ангелах Своих усматривает недостатки» (Иов. 4: 18).

Поэтому, считают друзья Иова, человек любое свое страдание должен всегда считать заслуженным и справедливым наказанием со стороны Бога. К тому же принимать его с благодарностью: «Блажен человек, которого вразумляет Бог, и потому наказания Вседержителева не отвергай» (Иов. 5: 17).

Но Иов гордо бросает в лицо своим утешителям: «Далек я оттого, чтобы признать вас справедливыми; доколе не умру, не уступлю непорочности моей» (Иов. 27: 5). Он обвиняет в несправедливости самого Бога, и прежде всего по отношению к нему, Иову. Он считает, что никогда и ни в чем не согрешил ни перед Господом, ни перед людьми, наоборот, он всегда делал добро людям и всю жизнь поклонялся одному только Яхве. И Бог все это знает. За что же он тогда так покарал его? Иов даже допускает, что, возможно, в молодые годы по незнанию и совершил какой-либо грех. Но он уверен, что даже если такое и было, то обрушившееся на него наказание явно не соответствует проступку.

Да и в целом Иов постепенно склоняется к тому, что в мире отсутствует как божественное правосудие, так и воспетая пророками справедливость Господа. Более того, Иов отказывается признать за Богом такие качества, как милосердие и благость. Из речей Иова следует, что он считает поведение Бога аналогичным поведению жестокого и капризного тирана, злодея и покровителя злодеев.

Но хуже всего, по мнению Иова, то, что Бог благоволит к злодеям и оказывает им покровительство: «И нет жезла Божия на них» (Иов. 21: 9). И «в день погибели пощажен бывает злодей, в день гнева отводится в сторону» (Иов. 21: 30). В третьей своей речи Иов даже осмелился заявить: «Земля отдана в руку злодея, лицо ее судей он закрывает» (Иов. 9: 24).

Еще древние комментаторы не могли дать однозначное разъяснение этому месту. Если придерживаться контекста, то «он» во втором полустишии – это Бог. Но кто тогда назван «злодеем» в первом полустишии? Этот парадокс разные толкователи объясняют по-разному: одни считают слова Иова откровенным поношением Бога, другие предполагают, что «злодеем» назван сатана. Один из еврейских комментаторов Библии – Арнольд Эрлих (1848–1919) – писал: «Под “злодеем”, хотите – верьте, хотите – нет, следует понимать не кого иного, как самого Бога!»…

Когда же друзья говорят Иову, что Бог позже отомстит потомству грешника, он решительно отвечает им: «Скажешь: “Бог бережет для детей его несчастие его”. – Пусть воздаст он ему самому, чтобы он это знал. Пусть его глаза увидят несчастие его, и пусть он сам пьет от гнева Вседержителева. Ибо, какая ему забота до дома своего после него, когда число месяцев его кончится» (Иов. 21: 19–21).

Вместе с тем Иов готов согласиться, что нет человека абсолютно безгрешного, поскольку люди несовершенны по своей природе. Но тем более, считает Иов, Господь не должен наказывать людей за их грехи и пороки, так как он сам сотворил их таковыми.

Рассуждая далее, Иов говорит, что даже если человек и совершил какой-либо грех перед Богом, то достойно ли вечного и всемогущего Господа преследовать за это человека? Ведь человек – слишком малозначащее по сравнению с Богом создание: он – как пылинка, уносимая ветром…

В завершающей части поэмы появляется Яхве. Он произносит длинную речь, полную самовосхваления. В конце ее Бог спрашивает: «Будет ли состязающийся со Вседержителем еще учить?» А затем дополняет: «Обличающий Бога пусть отвечает Ему» (Иов. 39: 32).

После этого «отвечал Иов Господу и сказал: вот, я ничтожен; что буду я отвечать Тебе? Руку мою полагаю на уста мои. Однажды я говорил, – теперь отвечать не буду, даже дважды, но более не буду» (Иов. 39: 33–35).

Но вот что удивительно: судя по стихам 42: 7–8 из эпилога, Яхве даже оправдывает речи Иова: «И было после того, как Господь сказал слова те Иову, сказал Господь Елифазу Феманитянину: горит гнев Мой на тебя и на двух друзей твоих за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов. Итак возьмите себе семь тельцов и семь овнов и пойдите к рабу Моему Иову и принесите за себя жертву; и раб Мой Иов помолится за вас, ибо только лице его Я приму, дабы не отвергнуть вас за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов» (Иов. 42: 7–8).

Кто же был подлинным автором Екклесиаста?

Как понимать это место? Как объяснить, что Яхве дважды объявляет правильным то, что говорил Иов? И это после того, как сам Яхве немного раньше сурово осудил попытку страдальца «омрачить промысел словами без разумения».

На эти вопросы имеется ряд ответов. Вот, например, что пишет по этому поводу исследователь Ветхого Завета М.И. Рижский. «Одни комментаторы считают, что одобрение Яхве относится только к поведению Иова и его словам в прологе: “Яхве дал, Яхве взял” и т. д. Эти критики рассматривают стихи 42: 7–8 как наилучшее доказательство того, что вся дискуссия между Иовом и друзьями, как и речи Яхве, является самостоятельным литературным произведением, вставленным в рамку древней легенды, остатки которой сохранились в прологе и эпилоге. В легенде Иов действительно “не согрешил” и не произнес никакой хулы в адрес Бога. И, следовательно, Яхве имел полное основание с похвалой отозваться о поведении и речах своего верного раба» (М.И. Рижский. Книга Иова. 1991).