4

Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!

В духовной жизни, в духовно-нравственном нашем совер­шенствовании первенствующее значение, как мы видели в прошлой нашей беседе, имеет Благодать Божия. Но Благодать Божия не только не исключает, но положительно требует от нас трудов, работы Господней.

Мы уподобляли взаимоотношение благодатной силы и личных усилий человека в деле спасения тому, как если бы человеку надлежало поднять какую-нибудь большую тяжесть и он протянул бы руку свою, чтобы поднять ее, и в это вре­мя ощутил бы, как сильнейшая рука помогает руке его. Мы говорили о том, что если человек не протянет руки своей, то эта помогающая, невидимая, благодатная, Божественная рука не будет сама поднимать за него тяжести, и если, с дру­гой стороны, человек самонадеянно, уповая только на свои личные силы, вздумает поднять тяжесть, то непременно по­гибнет.

Вот потому так важно, чтобы человек правильно сознавал задачу своих личных усилий в духовной жизни. Большая раз­ница между человеком, который грешит и сознает, что дела­ет грех, и человеком, который совершает тот же поступок и считает, что в этом нет ничего плохого. Они как будто бы делают одно и то же, но душевное состояние их совершенно различное.

Если один человек пьянствует и считает, что так и быть должно, а другой пьянствует и все время чувствует свою гре­ховность и оплакивает ее, как свою немощь, здесь будет существенная внутренняя разница. В деле нашего внутренне­го устроения, в деле нашего нравственного совершенствова­ния есть одна зловредная мысль, которая уподобляет челове­ка пьянице, оправдывающему свой порок. Эта мысль заключается в том, что высокие нравственные требования христианства надо исполнять лишь настолько, насколько это не мешает обычному мирскому течению жизни.

Эта мысль возводит в принцип (возводит в закон, в прави­ло) исполнение христианского учения лишь постольку-по­скольку оно не мешает жизни мирской. Может быть, люди, понимающие, что задачи христианские стоят перед каждым человеком во всей полноте и что законы нравственные и пра­вила святых отцов и Церкви Святой должны исполняться во всей своей полноте, может быть, и они погрешают, может быть, и они не всегда делают и живут так, как бы требовало Слово Божие, но самое отношение к идеалам христианским, правилам духовной жизни и установлениям Церкви у них со­вершенно иное.

Неисчислимые бедствия для духовной жизни проистекают от возведения в правило и закон исполнения христианства постольку-поскольку.

Если человек чувствует свою немощь и не может выпол­нять то, что от него требует Святая Церковь, и ощущает это как грех, он всегда будет радоваться на всякого человека, ос­вобождающегося от немощности и старающегося трудиться, чтобы встать на истинный путь полноты духовной жизни.

Если же человек думает, что так и быть должно, что хрис­тианство есть какой-то особый, для определенных дней и для определенных случаев предназначенный обычай, совер­шенно не долженствующий коренным образом менять жизнь человеческую, то он непременно будет раздражаться и сердиться, и укорять всякого, особенно близкого челове­ка, который всерьез задумает идти дорогой жизни духовной. А между тем перед нами в Слове Божием раскрывается нечто такое, что, казалось бы, должно нас совершенно исцелить от этого страшного недуга — практической ереси возводящего как бы в некоторый закон такое совершенно недолжное по­нимание христианства, это то, где говорится и заповедуется нам подражание Христу.

Вот мы открываем Евангелие от Иоанна и читаем: «Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам».

Открываем Первое послание апостола Петра и читаем: «Христос пострадал за нас, оставив нам пример, чтобы мы шли по следам Его».

Открываем Первое послание Иоанна, читаем: «Кто гово­рит, что пребывает в нем, тот должен поступать так, как Он поступал».

Открываем Послание апостола Павла к филиппийцам, чи­таем: «В вас должны быть те же чувствования, как и во Христе Иисусе». Неужели, прочтя эти слова, можно хоть на минуту согласиться с тем, что правы принимающие христианство по-стольку-поскольку.

Оно не мешает кинематографу, театру, нашему мирскому благополучию, нашему мирскому времяпрепровождению?

Это ли значит: «В вас должны быть те же чувствования, как и во Христе Иисусе»?

Это ли значит, что: «Он пострадал за нас, оставив нам при­мер, чтобы мы шли по следам Его»?

Это ли есть пример, это ли есть дорога, указанная Спаси­телем?

Нам и более определенно в Слове Божием раскрывается, в чем именно ждет от нас Господь подражания Христу. В По­слании к ефесянам апостол Павел говорит: «Живите в любви, ибо Христос возлюбил нас».

Так вот чему мы должны подражать — любви Христовой, должны иметь такую любовь в сердце своем, которая бы была подобна той любви, которой возлюбил нас Христос. В Еван­гелии от Матфея читаем: «Возьмите иго Мое на себя и научи­тесь от Меня, яко кроток есмь и смирен сердцем».

Вот чему научитесь — кротости и смирению, чтобы нам быть такими же, как Господь наш Иисус Христос, показу­ющий этот пример.

Можно ли, будучи все время в раздражении, ведя постоян­ную озлобленную борьбу со всеми окружающими, можно ли, возвеличивая свою человеческую волю, впадая в гордыню, можно ли брать пример со Спасителя в Его кротости и сми­рении?

И как можно соединить это постольку-поскольку с обра­зом Христа, который, как предмет подражания, стоит перед внутренним зрением человека?

Увещевая Тимофея подвизаться добрым исповеданием, апостол Павел говорит: «Добрым исповеданием подражай Христу, Который засвидетельствовал перед Пилатом доброе исповедание».

Мы должны быть подражателями Христу и в нашем испо­ведании веры. Разве примиряется такое исповедание веры, которое требуется от нас этим примером, с нашим постоян­ным малодушием, с нашим постоянным трусливым прятани­ем своего христианского звания. Как мы до сих пор не почув­ствуем, не поймем, что мы, верующие, есть избранный народ, что, сколько бы по числу вокруг нас ни было смеющихся и кощунствующих над нашей верой, это чувствование высшего своего христианского достоинства должно всегда побуждать к открытому, твердому и решительному, доброму исповеданию.

Конечная цель нашего совершенствования, ради чего нужно брать этот пример, для чего все наши труды, вся наша работа Господня, — теснейшее единение с Господом, когда, по слову апостола: «Будет Бог вся во всем». «Будьте святы, потому что Я свят», — говорится в Послании апостола Пет­ра. В Евангелии от Матфея говорится: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный».

Но, может быть, так поставленные задачи христианские могут возыметь совершенно обратное действие на нашу душу?

Может быть, увидав эту высоту и почувствовав свою не­мощность, мы вовсе откажемся идти этим путем.

Ведь когда пригорок невысок, на него есть возможность взойти, а когда гора высока, у человека может явиться мысль: «Не подняться мне на нее, значит, и пробовать нече­го». Но это будет безумнейшая мысль, полнейшее непони­мание того, что именно есть совершенствование по нашему христианскому пониманию.

Христианство не ставит определенных пределов совер­шенствования. Совершенствование безпредельно, ибо самая жизнь в Боге не может быть ограничена никакими определен­ными нравственными, хотя бы и самыми возвышенными пре­делами. Значит, дело тут не в том, как высока гора, на кото­рую ты подымешься, а важно то, чтобы ты, смиренно усвоив то, что тебе раскрыто в Слове Божием, стал бы в полном со­знании всей немощности своей трудиться для достижения поставленной перед тобой Господом задачи.

Ты никогда не должен говорить: «Я дойду только до этого места, потому что только до этого нужно идти».

Ты никогда не должен говорить: «Я подымусь на ту или иную высоту», — ты просто будешь трудиться над своим внут­ренним устроением, памятуя, что этого требует от тебя Гос­подь, а плоды — от Благодати Божией. Дивные слова читаем мы по этому поводу у святого Иоанна Златоустого: «Бог обык­новенно назначает венцы, взирая не на конец подвига, а на расположение подвизающихся».

В этих словах Иоанна Златоустого нам уясняется то, что от нас требует Господь и что нам дает надежду на этот венец. Нам дают надежду на это не какие-либо великие заслуги наши перед Господом, а наше внутреннее расположение, уст­ремление, готовность, желание трудиться и работать для Гос­пода, а самый путь этой внутренней духовной работы безпре­делен, как безпредельно само совершенствование.

Мы никогда не должны искушаться страшной и кощун­ственной мыслью, что христианство — это какой-то забро­шенный уголок в нашей душе.

Но, работая над своим внутренним устроением, над спасе­нием души своей, мы должны всегда памятовать о нашей не­мощности, твердо уповая на Божественную Благодать.

Аминь.