Свидетель как историк

Свидетель как историк

По крайней мере в одном отношении Евангелие от Иоанна походит на образцы античной историографии больше, чем синоптические Евангелия. Все ученые, независимо от их мнений касательно редакторской работы евангелистов–синоптиков и исторической достоверности Евангелия от Иоанна, согласны, что последнее представляет собой намного более пространную и подробную версию истории Иисуса. Авторы синоптических Евангелий соединяют сведения своих источников в единое целое и обрабатывают таким образом, чтобы создать из них жизнеописание (bios) Иисуса; однако их текст остается близок к тому, как очевидцы рассказывали свои истории и передавали речения Иисуса. Их Евангелия представляют собой сборники таких историй и изречений — разумеется, специально отобранные, составленные, отредактированные и адаптированные, однако почти лишенные самостоятельных интерпретативных комментариев и дополнений. Форма и характер источников сохраняется у синоптиков в гораздо большей степени, чем у большинства греко–римских историков. Последние, как правило, создавали на основе своих источников связное литературное повествование с ярко выраженным элементом собственного отношения историка к описываемым событиям и собственного истолкования этих событий[1034]. Поэтому, например, Евангелие от Марка представлялось Папию не законченным историческим сочинением, а заметками историка, который записал информацию очевидца (в данном случае Петра), однако не оформил ее в связное литературное повествование. В случае Марка, как мы видели, Папий одобрял такой подход, поскольку сам Марк очевидцем не был и не имел возможности написать полноценную историю Иисуса (см. главу 9).

При этом Папий имел в виду, прежде всего (хотя и не только) хронологический порядок событий, и мы предположили, что он ставил выше в этом отношении Евангелие от Иоанна, большая хронологическая точность которого была связана, по его мнению, с тем, что это Евангелие написал очевидец. Однако противопоставление Марка (и синоптиков в целом) и Иоанна не исчерпывается хронологией. Более тщательный отбор событий, более связное повествование с более ярко выраженным сюжетом, развернутые монологи и диалоги — все эти отличительные черты Евангелия от Иоанна, в сравнении с синоптиками, предоставляют автору возможность дать более полную интерпретацию Иисуса и его истории таким же образом, как сходные черты греко–римских исторических трудов позволяли историкам выразить собственное понимание описываемых событий и превращали их труды в нечто большее, чем просто собрания рассказов очевидцев. Однако в случае Евангелия от Иоанна такие черты связаны с тем, что оно полностью основано на свидетельстве очевидца–автора. В этом случае весь историографический процесс — восприятие событий очевидцем и участником, опрос других очевидцев, редакторская и писательская работа, ведущая к созданию связного и риторически убедительного повествования, — был проведен одним очевидцем, чья интерпретация событий, разумеется, играла роль на каждой стадии, так сказать, накапливаясь, так что оконченное Евангелие явило высочайшую степень рефлексии и интерпретации. В контексте, где наиболее высоко ценимой формой свидетельства об Иисусе были прямые сообщения очевидцев, такая степень интерпретации оправдана тем, что перед нами — свидетельство очевидца. В случае других Евангелий важно отметить, что форма свидетельства очевидцев в Евангелиях сохранена. Более рефлексивное и интерпретативное Евангелие от Иоанна, однако, не противостоит принципу свидетельства — оно представляет собой изложение понимания одним из очевидцев того, что он и другие очевидцы видели. Авторская интерпретация освящена тем, что сам автор — свидетель. Таким образом, хотя ученые часто полагают, что это Евангелие не могло быть написано очевидцем, поскольку в нем, в отличие от синоптических, речения и деяния Иисуса активно интерпретируются — на самом деле такая высокая степень интерпретативности связана именно с тем, что это Евангелие, единственное из канонических, подписано именем свидетеля.