Растворение гнева в зеркальном осознавании реальности

Растворение гнева в зеркальном осознавании реальности

(1) Затем мы сосредотачиваем внимание на человеке, на которого мы гневаемся или гневались. Мы можем выбрать даже политического деятеля, чьи принципы нас раздражают. Гневаясь, мы устраивали ужасные сцены, которые беспокоили всех вокруг, о чем теперь сожалеем. Когда мы размышляем об этом человеке или видим его или ее фотографии, мы праведно чувствуем себя якобы прочным угнетаемым «мной», имеющим дело с нападками якобы прочного ужасного «тебя». Пытаясь ослабить беспокойное стремление уничтожить то, что нам не нравится, мы обнаруживаем зеркальное осознавание. Мы лишь воспринимаем информацию о том, как этот человек поступает. Мы также обнаруживаем осознавание реальности этой ситуации: мы различаем, что человек поступает так, а не иначе. Благодаря этому пониманию мы спокойны и можем видеть, что, хотя человек, возможно, ведет себя ужасно сейчас, он или она может измениться, и наша реакция более уместна.

Переходя к тому, кто разгневан на нас, мы деконструируем любые двойственные чувства неприятия или обиды на обвинения человека. Например, мы можем думать: «Как смеешь ты обвинять меня?!». Наши чувства питает вера в миф о якобы прочном невинном «мне» и якобы прочном несправедливом «тебе». Старясь успокоиться, мы остаемся с зеркальным осознаванием того, что мы сделали, и осознаванием реальности, позволяющим видеть, правильно ли мы это сделали. Если мы были неправы, мы пытаемся представить, что спокойно извиняемся. Если мы были правы, мы стараемся представить, что не ощущаем угрозы. В любом случае мы стараемся чувствовать сострадание к человеку, который, очевидно, несчастен, будучи расстроенным.

(2) Затем мы выбираем человека, который плохо с нами обращался. Из-за заниженной самооценки мы обвиняли себя и молча направляли гнев внутрь. Позже наши подавленные чувства могли проявиться в истеричном крике или саморазрушительном поведении. Человек не мог понять нашего поведения и чувствовал беспомощность и смятение. Он даже мог наброситься на нас и сказать нам не валять дурака. Мы сожалеем о разочаровании и огорчении, которые наша затаенная ярость вызвала в нас обоих. Ослабляя собственный самообвиняющий гнев, мы стараемся отпустить наше двойственное чувство якобы прочного виноватого «меня» и якобы прочного «тебя», которое может бросить меня, если я скажу что-либо по поводу этого инцидента. Выполняя деконструкцию таким образом, мы обнаруживаем зеркальное осознавание происшедшего между нами и осознавание реальности того, что это случилось так, а не иначе. Обретенные благодаря этому спокойствие и ясность позволяют нам перестать зацикливаться на обвинении и найти решение.

Затем мы рассматриваем человека, который боится нам возражать, когда наши слова или действия болезненны, и вместо этого направляет свой гнев внутрь. Мы стараемся ослабить свое раздраженное двойственное чувство якобы прочного расстроенного «меня», прилагающего особые усилия, и якобы прочного невыносимого «тебя», которое не идет на встречу. С зеркальным осознаванием мы видим свое поведение и реакцию человека. Осознавание реальности показывает, что взаимоотношения причиняют страдание обоим участникам, а не только нам. Понимание чужого эмоционального расстройства дает нам терпение и сострадание, чтобы вести себя мягче и чутче.