3.4.2. Некоторые вопросы социологии, связанные с религиозной динамикой

Для того чтобы разобраться в ожидаемой религиозной динамике, полезно ответить на ряд вопросов социологического свойства. Как показывает вся мировая история, крупные социальные изменения сильно связаны с религиозными изменениями. Вот почему религиозные изменения будут неизбежны хотя бы потому, что сегодня происходят существенные изменения в социальной сфере. Можно соглашаться с различными соображениями на этот счет (см., например, /54, 85/) или не соглашаться, но факт остается фактом – социальные изменения происходят, и происходят довольно резко. Так что эти изменения пусть и не сразу, но неминуемо приведут либо к соответствующим религиозным подвижкам, либо к еще большему отстранению религии от большинства сфер человеческого бытия /86/.

В связи с этим полезно будет остановиться на некоторых вопросах социального характера, которые заметно связаны с религиозной сферой.

Вопрос первый. Существует ли последовательная и необратимая смена в веках истории основных принципов социальной организации общества или принципов социальной эксплуатации? На этот вопрос автор уже дал ответ в своей работе /63/. Поясним этот ответ на более наглядном примере, на примере отношений рабства.

Мы уже знаем, что одной из основ человеческого существа является его склонность к эксплуатации: полезных ископаемых, объектов растительного происхождения, животных, окружающих людей. Это свойство и составляет одну из наиболее характерных «особенностей» человеческой природы. Так что корни рабства надо искать именно в этой «первоособенности».

В каких конкретных условиях реализуется рабство, причем реализуется довольно широко? Ответ – когда труд относительно невысокого профессионального уровня, на который способно большинство членов общества, в том числе труд физический, становится важной составляющей жизни общества. На ранних стадиях развития человечества такие условия создавались тогда, когда мускульная сила была востребована в большей степени, чем какая другая. Второе необходимое условие – заинтересованность в применении такой силы со стороны власть имущих. Из второго условия следует, что рабство как заметное и массовое явление будет в наибольшей степени проявляться в социальных организмах довольно крупного масштаба, в которых власть имущие оказываются заинтересованными в каких-то централизованных и крупномасштабных применениях низкоквалифицированной рабочей силы. Еще одно дополнительное условие – возможность образования многочисленных трудовых масс, то есть наличие достаточно высокой плотности населения. Плотность населения может быть повышена искусственно, например путем захвата пленных и превращения их в рабов, что неоднократно и наблюдалось в истории.

При таких условиях только и могло возникнуть рабство как значимое социальное явление. Заметьте, здесь совсем не важна эпоха, не важна географическая зона, не важно время возникновения рабовладельческих отношений. Эти отношения могут в принципе возникнуть в любую эпоху, возникнуть в среде самых различных народов, если для этого будут созданы соответствующие условия. История наглядно демонстрирует нам это. Рабство было в Древнем Риме, в Египте, довольно широко было распространено в Средневековье, наблюдалось в США. Кстати, в США официальное рабство просуществовало аж до середины XIX века, ну чем не факт, подтверждающий слабую зависимость его существования от исторического времени. Даже сегодня реликты рабства мы можем наблюдать среди некоторых народов. Кстати, а не следует ли считать некоторые отношения, сложившиеся в настоящее время внутри самых что ни на есть цивилизованных стран, отношениями неорабства между трудовыми массами и власть имущими? А не следует ли введение воинской обязанности, существующей в ряде стран мира, рассматривать как временную передачу человеческой личности в рабски зависимые отношения?

Однако рабство не является таким уж эффективным способом эксплуатации трудовых масс. Уже в древности, когда грубая физическая сила человека стала заменяться сначала силой лошадей и быков, когда начали применяться простейшие технические усовершенствования, рабство не могло не уступить свое место другим способам эксплуатации. Технический прогресс стал объективной причиной ликвидации формального рабства. И дело здесь прежде всего в меньшей экономической эффективности рабства по сравнению с другими способами эксплуатации, а совсем не в человеколюбии или в чем-либо ином.

Какие должны быть выполнены мероприятия для введения рабского труда? Рабами надо завладеть (1), их надобно кормить и одевать (2), предоставлять им жилища (3), приставлять к ним охрану (4), следить за их работоспособностью, здоровьем (5) и др. Для этих целей нужен дополнительный набор других людей (6): охранников, лекарей-пекарей и т. п. При этом надо добавить, что требовать от раба активной творческой деятельности во многих случаях затруднительно, что еще более определяет сравнительно низкую эффективность рабского труда.

Как только развитие техники предоставляет возможность отказа от массовой трудовой деятельности относительно невысокого профессионального уровня или сведения его к некоторому минимуму, не определяющему мощь государства, рабовладельческие отношения становятся неэффективными. Здесь, однако, не следует забывать, что если надобность в подобном труде все же существует, то рабовладельческие отношения могут сохраняться, в какие бы либерально-демократические, патриотические или тоталитарные одежды они ни облачались.

При отказе от рабского труда для организации трудовой деятельности нужно выполнить существенно меньше мероприятий. В феодализме такими мероприятиями являются: деятельность по сбору части произведенной трудовыми массами продукции в пользу господина (1), обеспечение обороны подведомственных территорий от внешних и внутренних врагов (2), учреждение порядка на этих территориях (3). При капитализме для организации трудовой деятельности число основных «забот» капиталиста-работодателя в отношении работника сводится к минимуму: процедура найма работника с предоставлением ему рабочего места (1), выплата заработной платы (2). Все остальное выполняют сами работники.

Вот она, основная причина наличия или исчезновения рабства как такового, все другое – «лирические отступления». Так что не надо страдать иллюзиями, рабство умерло или умирает совсем не потому, что люди сегодня стали лучше и нравственнее. Нет, оно сходит с мировой арены потому, что этот способ эксплуатации стал в настоящее время не столь эффективным, как много веков назад. Если сегодня какое-либо социальное образование вздумает вновь использовать рабовладельческие отношения, то они будут созданы (вспомним здесь, к примеру, камбоджийских коммунистов). Однако это с неизбежностью приведет к тому, что такое общество со временем начнет отставать в своем развитии со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Хотя нельзя не отметить, что переход к фактическому рабству может дать временный эффект, эффект силовой мобилизации масс. Однако поскольку сегодня мощность того или иного социального организма определяется прежде всего уровнем его научно-технического развития, то массовое рабство, в какую бы форму оно ни облекалось («типовое» рабство Древнего мира, средневековое, крепостное рабство, «обобществление» крестьянства, «государственная необходимость» и др.), всегда приведет с течением времени к ослаблению темпов развития, к отставанию от соседей и даже может привести к регрессу. Соседи довольно быстро опередят его в развитии и удалят как конкурента с мировой арены в полном соответствии с жестко действующим законом циклического развития (см./14, 63/).

Возможен ли сегодня возврат к рабовладельческим отношениям? Да, возможен, если произойдут катастрофы крупного масштаба и отдельные ветви человечества снова пойдут по пути, когда массовая физическая сила вновь станет заметно востребованной. Не следует забывать здесь также об упомянутом выше так называемом цивилизованном неорабстве.

Так что никакой закономерно-объективной и неизбежной смены общественно-экономических отношений нет и не может быть. В действительности в социальном мире всегда было следующее:

1. Сохранение стремлений к эффективной эксплуатации трудовых масс.

2. Выбор способов наиболее эффективной эксплуатации этих масс.

Эти два положения, по сути, и являются инвариантами бытия нашего социального мира.

В связи с этим нельзя не сказать несколько слов об истории США. Эта страна за какие-то 100 лет сделала грандиозный цивилизационный рывок, не укладывающийся ни в какие «формационные» рамки. С середины XIX до середины XX века США прошли путь от внутреннего рабства и разрозненности штатов до глобального мирового господства. В чем корни такого успеха, такого скачка? Они в том, что при усиленном развитии упомянутых выше инвариантов здесь бы сделан упор еще на целый ряд факторов:

1. Перенос эксплуатационных устремлений с внутреннего на международный уровень.

2. Интенсивное наращивание средств технического превосходства.

3. Гибкость в выборе наиболее эффективных способов эксплуатации собственного населения.

4. Быстрота отказа от архаических способов организации труда.

Разумеется, меньшее участие США в обеих мировых войнах и умение извлечь выгоду с этих войн также сыграли заметную роль, однако без вышеприведенных факторов ничего бы не было.

Уход рабовладельческих и феодальных отношений с доминирующих позиций на мировой арене с неизбежностью должен был сказаться на религиозной динамике. И он сказался, причем сказался довольно существенным образом. Простота и ограниченность тех или иных религиозных учений, которые были бы приемлемы для рабовладельческого и феодального обществ, в новых условиях становятся совершенно неприемлемыми. А поскольку религиозные учения, существующие на тот исторический период, отличались заметным консерватизмом, то результат стал неизбежным – широчайшим фронтом развернулась секуляризация Запада. Вот она, историческая цепочка, приведшая к современному состоянию западной религиозной мысли: изменение социальных условий бытия – религиозный консерватизм – секуляризация – имеем то, что имеем.

Рассмотрим второй вопрос. Он связан с понятием общинности, которое мы неоднократно использовали выше. Надо прямо сказать, что понятие общинности напрямую связано с чувством религиозности. Не впадая в долгие дискуссии на этот счет, приведем лишь один «неубиенный» пример. Он прост – индивидуальных религий в мире не существует.

Так что же такое общинность, какова ее природа, откуда, когда она возникает и не исчезает ли в потоках времени? Многие сегодня полагают, что общинность является неким подобием чувства стадности, что это исторический архаизм, реликт прошлого и т. п. Некоторые даже полагают, что заметная общинность присуща только диктаторским тоталитарным режимам. Другие же, наоборот, считают общинность очень полезным качеством, присущим человеческой природе в принципе, свойством, крайне необходимым для существования здорового общества.

Чувство общинности, то есть стремление людей к единению, осознание каждым человеком важности и нужности его взаимодействия с другими людьми, необходимости существования в коллективе возникает при наличии общих, а не чисто индивидуальных потребностей и интересов людей. Когда возникают такие потребности и интересы, тогда возникает и общинность. Проще говоря, общинность появляется, когда осуществить то или иное необходимое деяние или реализовать свое увлечение человеку в одиночку не по силам.

Обратим свой взор в глубину веков. Подавляющая часть населения нашей планеты еще пару столетий назад представляла собой сельских тружеников, каждый из которых должен был иметь крышу над головой. Построить жилище было обычно не по силам одному человеку, поневоле возникала необходимость совместного строительства. Обрабатывать большое поле и добротно обустраивать свой быт тоже одному несподручно. Как минимум, нужна была семья – тоже очень мощная ячейка для проявления общинных качеств, обеспечивающая и нормальную индивидуальную жизнь, и нормальное воспроизводство потомства. Защищать свои владения и земельные угодья от внешних посягательств одному тоже невозможно. Это можно было сделать только сообща. При этом труженикам-селянам нередко приходилось объединяться под знаменами властителей, которые в те времена не сидели сложа руки, а занимались обустройством владений, обороной или нападением на соседей. К тому же надо было еще сохранять свои культурные традиции, свои национальные устои, что в одиночку вообще сделать невозможно. Вот они, корни общинности самого различного уровня, от семейной до общенациональной.

Здесь полезно будет сделать одно важное замечание. Оно заключается в том, что вот по этой самой что ни на есть объективной причине наше сознание до общечеловеческого уровня еще не доросло, да и не могло дорасти – не было еще глобальных и объективных причин для выращивания такого уровня общинности. Так что любить все человечество в целом, то есть всех, среднестатистический человек пока не способен, нет для этого веских оснований. Для того чтобы закрепиться в сознании человека в качестве важной составляющей его бытия, общечеловеческая общинность должна быть подпитана воздействиями такого же глобально-общечеловеческого уровня. Пока таковых не наблюдается. А вот ежели, к примеру, воочию проявятся «инопланетяне» со своими претензиями к нашему миру или произойдут общемировые глобальные катастрофы – вот тогда почва для такой общинности будет налицо. Пока же серьезной почвы для «общечеловечности» мы не имеем. На государственном же или на региональном уровне общинность довольно четко выражена, выражена прежде всего потому, что межгосударственные и межрегиональные взаимодействия сегодня достаточно сильны.

Можно построить характерную зависимость относительного уровня общинности (или средней «энергии общинности») от уровня или размера социального объекта, носителя этой общинности. Эта зависимость имеет следующий типовой вид.

График показывает, что с увеличением размера социального объекта относительный уровень общинности падает. Отсюда, кстати говоря, становится понятно, что устойчивость государства базируется не на таком уж и высоком уровне общинности. Последнее социальное качество очень наглядно демонстрирует нам мировая истории, нередко «совершенно неожиданно» ввергая во прах кажущиеся такими мощными и великими социальные образования.

Нельзя не отметить, что буквально какое-то столетие назад многое люди проявляли свою общинность в довольно широком спектре, от семейного до национального. Сегодня такая «классическая картинка» изменилась, хотя общая закономерность осталась – чем меньше размер социального объекта, тем уровень общинности выше. В следующей таблице представлен уровень общинности, характерный для человека сегодняшнего дня, проживающего в цивилизованном обществе, и типичного человека прежних исторических эпох.

Сегодня среднестатистическая личность заметно проявляет свои общинные качества преимущественно в следующих уровнях:

• любимые, друзья, приятели (при их наличии в нашем урбанизированном обществе);

• члены семьи проживания (этот вид общинности развит довольно сильно);

• трудовая ячейка, трудовой коллектив, в котором задействован человек (без этого вида общинности научно-технический прогресс был бы просто немыслим);

• фирма, завод и т. п. (заметно меньшая степень общинности, чем в трудовой ячейке);

• регионально-национальный уровень (с выходом многих государств и их союзов на мировую арену общинность этого уровня теперь возрастает).

В связи с этим полезно отметить основные мотивы здоровой естественной общинности в современном цивилизованном обществе (здесь под естественной общинностью понимается общинность, исходящая от самой личности, а не вызванная каким-либо силовым принуждением):

• получение дохода или заработной платы (основа общинности уровня трудового коллектива и отчасти общинности более высоких уровней);

• заинтересованность в коллегах по работе в плане достижений лучших результатов в совместном труде (общинности уровня трудового коллектива и отчасти общинности более высоких уровней);

• благополучное бытовое существование и исполнение функции продолжения рода (основа семейного и родственного существования);

• стремление к приятным или полезным контактам с себе подобными (базис общения с друзьями, любимыми и приятелями, с коллегами по работе);

• организация больших коллективов тружеников для осуществления трудных или объемных задач и одновременно для индивидуального социального или экономического роста (основа фирменной общинности и общинности более высоких уровней);

• естественное стремление к знанию, развитию и духовному росту (широкий спектр уровней от первого до самого высокого).

Такие мотивировки в здоровом обществе способны в принципе обеспечить достаточно монотонную «классическую» зависимость относительного уровня общинности от размера социального объекта. Более того, они могут лечь в основу укрепления государственности, что, однако, далеко не всегда удается осуществить на деле по ряду причин. Если же в том или ином социальном организме «классическая» зависимость теряет свою монотонность и разрывается на куски, то это будет приводить к большим опасениям в прочности такого организма.

Поскольку же религиозная деятельность связана с проявлениями человеческой общинности различного уровня, то религиозные подвижки должны соответствовать социальным подвижкам. В связи с этим становятся понятными многие изменения религиозного плана, происходящие ныне в целом ряде религиозных конфессий (см., например, /86/). Так, человек Запада сегодня резко индивидуализирует свою религиозную деятельность, он, по сути, сводит религию к метафизическому средству (именно средству) своего личного добротного существования, добротного существования своей семьи и личного благостного посмертного бытия. И все.

Что ж, таковы реалии нашей жизни.