1.5.3. Историческое развитие конфуцианства

Теперь хотелось бы несколько слов сказать о развитии учения Конфуция в веках истории, развитии, которое впоследствии позволило говорить о неоконфуцианстве как об обновленной ветви классического конфуцианства. Это развитие осуществлялось в двух основных направлениях. Первое заключалось в своеобразном приспособлении классических основ учения к постоянно изменяющимся условиям жизни, второе было напрямую связано с некоторыми его усовершенствованиями в теоретическом плане.

Рассматривая динамику учения Конфуция, нельзя не отметить выдающуюся фигуру Мэн-Цзы, который, в частности, расширил систему представлений о понятии гуманности. Ему принадлежит суждение, что свойство гуманности присуще мирозданию вообще, то есть оно присуще всему Космосу. По мнению Мэн-Цзы, гуманностью пропитана вся окружающая нас природа, она есть неотъемлемый признак единения человека с горним миром. Мэн-Цзы даже утверждал, что любой кризис в обществе есть прежде всего этический кризис, кризис, связанный с нарушением принципов гуманности. А отклонение людей от их истинного пути, от принципов гуманности связано, по его мнению, с их личностными желаниями (юй), которые оказываются пагубными для человека и общества и деформируют здоровую работу сознания человека (синь). В связи с этим установка на самоограничение стала все более и более набирать силу среди последователей неоконфуцианства.

В дальнейшем возникла идея о «вместимости мира в индивидуальное сознание» и даже идея о главенстве индивидуального сознания вообще /61/. Здесь мы имеем дело с явным влиянием буддизма. Сформировалось учение о трех мирах (окружающий мир, мир философствующего субъекта, мир индивидуального сознания) и об их единстве. При этом опять же под влиянием буддизма большое распространение получила идея, что для обретения «совершенномудрия» у «совершенного мужа» необходима фаза покоя, а не период активных действий.

Сам Конфуций, как известно, не акцентировал основное внимание на горнем мире, однако его последователи стали уделять ему все большее внимание. Так, большое развитие получило в свое время учение об Абсолюте, который только частично может быть реализован в земном мире. По сути, это означает, что ничего принципиально нового в земном мире нет и быть не может, что все уже создано ранее в горнем мире и потому в земной жизни просто должно поддерживаться на достойном и постоянном уровне.

Идея самоограничения также подверглась дальнейшему развитию. Она дошла до того, что собственные желания каждого «совершенного мужа» должны быть сведены к абсолютному минимуму, при этом он должен руководствоваться прежде всего как принципом «непричинения страданий», так и процедурой «спокойного сидения в тишине» /61/. Здесь опять мы видим несомненное влияние буддистских установок.

Говоря в целом о неоконфуцианстве, можно сказать, что основные деформации первоначального учения Конфуция свелись к следующим основным моментам:

• собственное развитие и самосовершенствование «совершенного мужа» намного важнее его государственного служения;

• сдвижка в балансе «общинное – индивидуальное» произошла в сторону индивидуального;

• в течение длительного исторического периода осуществлялся «массовый исход» неоконфуцианцев в области искусства, в том числе в сферу изящной словесности;

• одновременно с этим имел место заметный крен в сторону более активных поисков разрешения чисто социальных проблем (рационалистическое направление).

Рационалистическое направление в конфуцианстве следует связать прежде всего с именем Сюнь-Цзы. Его постулаты кратко сводятся к следующему. Природа человека, особенно простого человека, принципиально зла, поэтому необходимы Закон и, соответственно, строгость с подчиненными. Но поскольку Сюнь-Цзы все же был конфуцианцем, он распространил требование этого Закона только на ту часть общества, которая непосредственно участвует в производстве предметных материальных ценностей. По сути, им была предложена следующая принципиальная схема социального устройства:

Разумеется, эта схема отличается от того, что было предложено самим Конфуцием. Конфуций мечтал об идеальном государстве, руководимым «совершенными мужами», в котором большинство людей общается между собой как «равномудрые люди». Единство мудрых – вот идеал государственного устроения, о котором он мечтал. Немудрено, что такому государству и нарекалось имя – Поднебесная. Кстати, к таким взглядам на общество культура Запада подошла только в XIX веке в виде идей социалистов-утопистов.

Отметим теперь несколько наиболее заметных недостатков конфуцианского учения социального плана. Почему мы начали с недостатков? Да потому, что достоинств у этого учения существенно больше. При этом менее значимые из недостатков, которые, вообще говоря, можно считать лишь некоторыми недоработками этого учения, мы отметим при рассмотрении его достоинств.

Прежде всего нужно сказать об идее ненасильственного гуманного управления огромными по численности и составу массами людей, не предусматривающей наказаний. Уже здесь мы сталкиваемся с религиозностью конфуцианского учения, то есть с верой в возможность построения по сути идеального общества, в построение некоего подобия рая на Земле.

Вторым недостатком следует признать чрезмерную идеализацию возможностей человеческой личности. Проблема становления людей, вознесенных во власть и никогда не пользующихся этой властью для личных целей, «повисает в воздухе». Где гарантия, что они сами, а тем более их потомки не поддадутся соблазну? Как показывает опыт истории, потомки даже очень заслуженных перед обществом людей часто оказываются абсолютно никчемными членами общества. Надо учесть также и то, что при государственном служении практически невозможно отделить свои властные полномочия от личных интересов.

Проблема здесь заключается даже не столько в выращивании в определенный момент времени высококачественного человеческого материала. Дело даже не в возможности создания в их душах стремления к высокому самоограничению, к отрешению от личных интересов. Великие народы в определенные периоды своей истории порождали великих людей. Дело в том, каким образом эти люди смогут выдвигаться во власть и каковы будут потомки этих людей. Предположим, что многие благородные мужи в какой-то исторический период (золотой век) заняли достойные и высокие места в системе государственной иерархии. Но потомки этих благородных мужей первой волны, уже занявшие свои привилегированные места, но не отличающиеся талантами и благородностью своих предков, не станут с легкостью пропускать наверх одаренных более их «совершенных мужей» второй волны. Так что со временем может наступить нивелирование государственных структур до состояния, когда среднего качества человеческийматериал будет преобладать на вершинах власти.

В целом надо сказать, что Конфуций в большей степени отвечал на вопрос, каким должно быть идеальное социальное устройство, чем как реально это можно построить. Он больше внимания уделял методике выращивания «совершенного мужа», чем проблеме перемещения этих лучших из лучших на вершины социальной иерархии и сохранения этого положения на длительное время. Конечно же, объективных мотиваций для собственного преобразования какого-либо человека в «совершенного мужа», сопряженного с преодолением трудностей и лишений, все же маловато. Вот почему многие последователи Конфуция старались так или иначе заделать эту брешь его учения.

Ко всему прочему конфуцианство оказалось сильно подверженным чужеродным влияниям. Первоначальные установки конфуцианства со временем размывались под влиянием даосизма и буддизма. Они привнесли элементы индивидуализма, созерцательности и асоциальности. К примеру, идея государственного управления посредством высокогуманного, ненасильственного и миролюбивого «недеяния» скорее всего пришла именно из этих источников.

Перейдем теперь к рассмотрению достоинств конфуцианства. Можно смело утверждать, что некоторые из этих достоинств являются достижениями социологической мысли общемирового масштаба. Прежде всего обратим внимание на практические результаты конфуцианского учения. Широко известно, что благодаря этому учению из глубин человеческих масс Поднебесной был выращен «…такой тип личности… который на протяжении самого большого периода в истории человечества обеспечил стабильность самого большого коллектива в обществе» /61/. Разумеется, устойчивость не есть еще процветание. И все же этот результат пока никому не удалось перечеркнуть и превзойти.

Заслуга этого учения состоит еще и в том, что в нем ответственность за те или иные деяния не перекладывается полностью на высшие силы. Нет, она лежит на самих людях, жителях Поднебесной. И как ни велико было влияние на конфуцианство других религиозных течений в сторону «недеяния», традиционные китайские ценности, традиционное китайское трудолюбие победили эту антисоциальную «блажь». Пусть конфуцианство окончательно не решило поставленную перед собой задачу, задачу построения идеального государства, гармонии «социума с Космосом» /61/, все же оно явно способствовало существенному укреплению Поднебесной в веках истории. Кстати, а какая религия ее сегодня разрешила?

Опора на семью как основную ячейку общества также говорит о здоровых основах этого учения. Такими же основами являются и учение о гуманности, долге и искренности, требование уважения к предкам, стойкости, упорства, иерархической дисциплины. Конфуцианство официально подняло статус кровнородственных и семейных отношений в своей национальной культуре на такую высоту, на которую эти отношения официально не поднимались почти ни в одной другой культуре мира.

Оно придало им почти первостепенное социальное значение. Ни одна существующая ныне религия мира этого не сделала. Вот надежный залог не только мудрого подхода к социальным явлениям, но и залог здорового будущего.

Это учение направлено на коллективную, а не на индивидуальную жизнь каждого члена общества. Разумеется, оно не ратует и за широкую демократию, резко отделяя «совершенных мужей» от простонародья. При этом широкие пласты общества, согласно учению Конфуция, обладают нравственным правом на всенародное восстание «ге-мин», если правитель оказывался недостойным. Вот пример мудрого и диалектического подхода к социальным проблемам.

Следует отметить, что конфуцианство представляет собой целостную систему представлений о здоровом устроении общества, так что проникновение в эту систему нездоровых идей всегда происходило и будет происходить с большим трудом. Поэтому если чужеродная духовная экспансия вновь затронет Китай, то там она, скорее всего, встретит заметное сопротивление.

Внутренний отказ от индивидуального эгоизма для каждой достойной личности конфуцианство компенсировало тем, что оно утверждало, что при достижении состояния «совершенного мужа» у личности возникают более благородные интересы. Если европейская культура пошла по пути приземления интересов, замыкания их на индивидуальном потреблении, личной свободе, то здесь мы можем наблюдать иную картину. Достойная личность как бы приобретает направленность своего «Я», своей силы Дэ на государственное служение, на самосовершенствование, на истинный гуманизм и на чувство долга. При этом, согласно мнению конфуцианца Гоа-Шу-Чжи, это позволяет каждому «совершенному мужу» обрести «спокойствие духа и чистоту воли», а не вечно «голодную» погоню за телесными удовольствиями и пагубным упоением властью /61/.

В этих установках еще раз ощущается полнота конфуцианского религиозного взгляда на человека. Идея возможности «выращивания» «совершенного мужа» как социально идеального человека уже сама по себе служит доказательством высокой духовности этого учения. Идея такого совершенства возникла в те незапамятные времена, когда многие другие культуры еще только начинали «мечтать» о ненасильственном управлении либо вовсе находились в зачаточном состоянии. Немудрено, что многие народы мира, контактирующие издревле с Поднебесной, считались жителями этой страны дикарями или варварами.

Важные выводы конфуцианскому учению, по сути, удалось получить и в теоретической части социологии. Оно впервые указало на крайне важное, почти определяющее значение средних сословий, прежде всего тех их представителей, которые наделены государственной властью. Ни самые-самые верхи общества, ни его низовая часть не удостоились в этом учении такого внимания, как эти сословия. При этом сам Конфуций осознавал сложность проблемы комплектования властных структур достойным человеческим материалом. Он, разумеется, понимал, что в ту эпоху, в которой он жил, таких людей в необходимом количестве просто нет, то есть он воочию ощущал дефицит качества власти. И что же, он отвернулся от проблемы? Нет, он разработал основы учения по созданию достойного человеческого материала. И здесь уже не так важно, что его методики оказались не столь уж безупречными. Важно то, что они дали конкретные результаты, что и обеспечило практическую значимость его учения.

Конфуцианство сумело поставить и ответить на еще один очень важный вопрос: существует ли возможность устранить злоупотребление властью у власть имущих в течение многих поколений? Конфуцианство ответило – такая возможность имеется. Но для достижения этой цели необходимо осуществить комплекс непростых мероприятий, в том числе мероприятий по выращиванию и введению во власть «совершенных мужей», а также по распространению надлежащих религиозно-нравственных установок в различных слоях общества. Этот ответ конфуцианского учения по сути означает, что, основываясь только на материальном базисе без идеологического, то есть без определенной степени религиозности, построить идеальное или близкое к идеальному государственное образование практически невозможно.

Несомненной значимостью обладает также методологическая база конфуцианства по формированию здорового государственного аппарата. Конфуцианство старалось создать нового человека тройного сплава, который обладает: 1) определенной государственной властью, что позволяет активно участвовать в управлении государством; 2) глубоким образованием; 3) комплексом нравственных совершенств, включающим чувство долга, гуманности, искренности, нестяжательства и т. д. Эти три компонента признаны конфуцианством насущно необходимыми. То есть фактически конфуцианство утверждает, что если власть имущим не удастся избавиться от своекорыстия и жажды неуемной власти, не удастся пропитаться нравственными совершенствами, то такое государство неминуемо, рано или поздно, постигнет катастрофа или в лучшем случае его ждет прозябание на задворках мировой цивилизации.

Последнее заключение содержит глубокий смысл. Оно означает, что государственное строительство есть кропотливый, постепенный и крайне напряженный процесс, а не простое почивание на лаврах верхов общества или результат каких-либо «демократических» выборов. Заметные послабления или отступления от здоровых принципов государственного строительства чреваты ослаблением государства и могут привести к его гибели. При этом одним из таких принципов является необходимость очищения верхов общества от недоброкачественного человеческого материала, проникающего наверх или просто рождающегося там. И конфуцианство нащупало всю сложность этой проблемы.

Еще один момент в связи с этим следует подчеркнуть особо. Он заключается в том, что конфуцианство сумело предложить не просто одно или несколько средств по выращиванию и введению во власть «совершенных мужей», нет, оно предложило целую систему подготовки и выдвижения их на важные общественные позиции. Конечно, оно не рассматривало при этом какие-либо личные способности-таланты научно-технического свойства. Речь, конечно, шла прежде всего о талантах в области системы управления людьми. И здесь Конфуций, по сути, выдвинул идею о необходимости создания глубоко и многосторонне образованной, эстетически и нравственно высокоразвитой элиты, а не просто отдельных членов общества.

Говоря о достоинствах конфуцианства, нельзя не сказать еще и о его религиозной терпимости. Сформированная конфуцианством китайская национальная культура оказалась способной принять и усвоить любые извне приходящие идеи, если они более или менее вписываются в общую конфуцианскую канву и не противоречат ее традиционным установкам. Разумеется, такое свойство может оказаться и достоинством, и недостатком в зависимости от степени проникновения внешних идей в основы той или иной культуры, а также в зависимости от качества этих идей. Но, удивительное дело, сила китайской национальной культуры как раз и заключается в том, что она встречает любые идеи, но принимает только те, которые она признает полезными для нее.

Рассматривая в исторической ретроспективе всю судьбу конфуцианства, можно сделать один полезный вывод. Это учение и все его практические реализации, по сути, показали, что построить мощное, здоровое, устойчивое и длительно существующее социальное образование без подавления индивидуального эго, без напряженного труда со стороны верхних эшелонов власти и лучших представителей средних сословий, без религиозной иррациональности в принципе невозможно. Суметь выполнить все это в течение продолжительного периода довольно сложно. А раз так, то циклический ход развития человеческого общества в целом, когда историческое движение каждого народа сопровождается периодически повторяющимися спадами и падениями, становится, по большому счету, «органически» неизбежным /14, 63/. Последнее утверждение, если хотите, можно рассматривать как всемирно исторический вывод, к которому приводит нас великое учение Конфуция.

В заключение этого раздела хотелось бы еще раз несколько слов сказать о конфуцианском понимании любви. Конфуцианская любовь находится между двумя крайностями – между эгоистической индивидуальной любовью и любовью ко всему человечеству. Всеобъемлющей любви ко всем в конфуцианстве нет. Можно определенно утверждать, что конфуцианское понимание любви, точнее гуманности (именно так следует воспринимать любовь «по-китайски»), оказывается существенно более широким.

Как известно, в конфуцианскую гуманность в качестве основного элемента входит акт значительного отрешения от самого себя, значительно большего, чем акт так называемой общечеловеческой любви западного толка. Согласно конфуцианскому учению, «совершенный муж» должен смело и без колебаний идти даже на смерть ради установления гуманности. Здесь со всей очевидностью выражена максимальная степень отрешения «совершенного мужа» от своей индивидуальности для общего блага, а не только и не столько совершение сугубо религиозного акта, в подоплеке которого может быть скрыто желание личного посмертного воздаяния на небесах. Конфуцианское понимание любви, выраженное в чувстве гуманности, не только четче и точнее отражает акт индивидуального отрешения, но и глубже отражает саму направленность этого акта – направленность человека не на свое спасение и «посмертное благополучие», а на родное общество, в котором этот человек живет.

При этом следует особо подчеркнуть, что это отрешение, согласно конфуцианской доктрине, должно распространяться прежде всего не на массы простых смертных, а именно на лиц, имеющих высокий социальный статус, на наиболее достойных членов общества, гуманность которых должна быть много больше крупиц гуманности у масс простых людей. Ну разве это не здоровая точка зрения, когда такие члены общества должны быть действительно более высокими, высокими прежде всего по нравственным критериям. Наблюдаем ли мы это сегодня в окружающих нас социальных конструкциях?

В заключение хотелось бы привести одно высказывание самого Конфуция: «Совершенный муж тревожится о наказаниях, тогда как маленький человек уповает на милосердие» /61/. Видите, насколько отличными бывают фундаментальные положения в различных религиозных учениях. Этими словами Конфуций, по сути, утверждает, что все в руках человека, если он действительно человек, а надежда на милосердие – удел слабых, малых и не очень-то достойных. Эти слова являются настолько значительными и характерными, что их можно было бы даже поставить в качестве эпиграфа ко всему конфуцианскому учению.