1.5.2. Основные положения конфуцианского учения

Пора перейти непосредственно к основным положениям конфуцианского учения.

Среди важнейших «кирпичиков», находящихся в фундаменте этого учения, надо прежде всего отметить сложившиеся в веках истории ритуальные нормы. Многие последователи Конфуция полагали, что именно ритуал «…является наиболее подходящим средством утверждения в человеческих коллективах гармонии и стабильности без применения прямого насилия» /61/. Они считали, что если отменить ритуал, то для нормирования социальных отношений придется широко применять силу закона. А последнее всегда сопряжено с применением насилия. Конфуцианская же доктрина предпочитает построение такого общества, где закон не выполняет основную роль в урегулировании общественных отношений.

Конфуций исходил из того, что если отменить ритуалы и обряды, то «…все перемешается и возникнут нестроения» /61/. Уничтожение брака приведет к разврату, при ликвидации обрядов жертвоприношений и погребений исчезнут забота детей о родителях и почтение к высшим силам, уничтожение ритуалов государственного свойства приведет к исчезновению уважения к государственной службе, люди начнут своевольничать, возникнут притеснения и насилия. Вот почему конфуцианство укрепило и подняло на очень большую высоту социальный статус этих ценностей, например статус семейной жизни.

Второй характерной его чертой является то, что вся система мироздания здесь строится на основе точного соблюдения принципа иерархии. Причем здесь нет резкой линии разрыва различных миров, разрыва, который имеет место в целом ряде других религий. Здесь земное бытие представляет собой как бы плавное продолжение небесного мира. Более того, земной мир в целом считается даже неким зеркальным отображением небесного. Горний, разумеется, считается более завершенным и полным, а земной представляется как частичное продолжение его. При этом считается, что наверху есть все!

Такой взгляд на мироздание существенно отличает конфуцианство от ряда других религиозных учений. Чтобы почувствовать это, достаточно обратить внимание на типично китайский взгляд на происхождение причин неурядиц государственного характера. Если человек западного толка в тех или иных неурядицах склонен обвинять прежде всего отдельные слои общества или государственное устройство, то квинтэссенция конфуцианского взгляда на эту проблему может быть выражена в следующей простой формуле: «Дисгармония в мире есть следствие дисгармонии на Небе».

Общую систему мироздания, в конфуцианском понимании, можно представить себе в виде следующей схемы (см. ниже).

Система мироздания согласно этой схеме функционирует следующим образом. Небо дает благодать свыше главе государства, обеспечивая наиболее важную связь высшего мира с миром земным. Государь император выступает в качестве главной персоны для обеспечения «устойчивой ритуальной коммуникации» /61/. В этом заключается, по сути, его основная роль в Поднебесной, то есть роль своеобразного общегосударственного медиатора.

Получив благодать свыше, государь распространяет ее на своих подчиненных, на служащих высокого ранга. Помимо выполнения этой основной роли в обязанность государя входит также расстановка кадров по высшим уровням иерархии и поддержание ритуальных норм в отечестве. Государственным служащим тоже могут при этом доставаться частицы благодати, иначе конфуцианство не было бы конфуцианством, а Конфуций не был бы Великим Учителем.

На служащих лежит ответственность за всю работу по управлению государством, по организации трудовой деятельности масс, по поддержанию порядка в Поднебесной, по обеспечению ее устойчивости. Трудовые массы ответственны за производство предметных ценностей, исполнение распоряжений власти, за должное выполнение ритуальных установлений, соблюдение семейных обязанностей и т. д. Такого рода представления об организации должного общественного порядка в краткой, но емкой форме изложил известный приверженец конфуцианства Мэн-Цзы: «Те, кем управляют, кормят других людей. Те, кто управляет, кормятся от других людей. Это всеобщий долг в Поднебесной» /61/.

Горний мир здесь также представлен в виде иерархической пирамиды, в нем нет одного-единственного Бога, представляющего все и вся, но и нет буддийского «верховного безуправства», когда отсутствует персонификация высшей власти.

Вот почему китайцы называют свою страну Поднебесной. Это название отражает китайское мироощущение, заключающееся в том, что китайское государство располагается сразу «под небом», причем главным лицом этого государства является верховный владыка – император. Он как бы прижизненно находится на границе земного и горнего миров, как бы стоит на вершине высокой горы, утопающей в облаках горнего Неба. Вот оно, теологическое обоснование того уважения, которое традиционно «привыкло испытывать» население Китая к верховной власти. И здесь уже не столь важно, будет ли это пропитанный религиозностью император или коммунистически настроенный лидер, например Мао Цзэдун.

Теперь о народных массах. Конфуцианство очень здраво оценивает возможности и социальную значимость народных масс. Основной принцип здесь следующий: «Достойная власть – покорный народ». Народ должен прежде всего честно трудиться и сохранять нравственные устои, так считал сам Конфуций. Требовать от масс, чтобы они были инициаторами всего полезного и разумного в обществе, чтобы они были первоисточниками мощных идей, чтобы они могли глубоко осознавать эти идеи, – такого Конфуций, разумеется, не допускал. Вот как он высказывался по этому поводу: «Народ можно заставить следовать надлежащим путем, но нельзя заставить понимать этот путь».

Однако народ, в конфуцианском понимании, все же не такое бессловесное стадо, как это принято нередко считать. Народ рассматривается также как барометр хорошего или плохого управления государством. Ежели народу живется хорошо и спокойно под государственным крылом, если он при этом сохраняет здоровые нравственные устои, то это признается за свидетельство здорового государственного управления, если нет – то это признак деградации власти. Такова конфуцианская доктрина. Кстати, в последнем случае конфуцианство считает вполне оправданными действия по свержению недостойной власти силовым способом, при помощи восстания народных масс.

Итак, основное внимание этого учения сосредоточено не на народных массах и даже не на самых высоких иерархах Поднебесной. Нет, оно концентрируется прежде всего на государственных служащих и на образованных представителях средних сословий. Этот срез общества признается самым главным, Конфуций обращает свой взор именно на него. Таким образом, основной идейной направленностью конфуцианства является разрешение проблемы управления Поднебесной и поддержания в ней здорового состояния и устойчивости посредством деятельности государственных служащих и образованных представителей средних сословий. Эта направленность практически целиком упирается в проблему выращивания надлежащих кадров государственного служения. А людьми, которые должны, по мнению Конфуция, стать такими кадрами, являются так называемые «совершенные мужи». Вот почему конфуцианство зачастую не называют религиозным учением, оно почти целиком переносит свою концепцию на почву государственного строительства.

Конфуцианство сформировало комплекс представлений, определяемый единым понятием – совершенный муж. Это понятие в сжатой форме сводится к следующему:

• с почтением служить вышестоящим по уровню иерархии и одновременно оставаться благосклонным к простым людям, всегда подавая им пример социальной справедливости;

• во всех случаях вести себя благоговейно, соблюдать надлежащие нормы поведения, не гнушаться бедности, смело отказываться от богатства, нажитого нечестным способом;

• заниматься самосовершенствованием во всех смыслах, побороть личную зависимость от потребительских ценностей материального мира, в максимальной степени освободить себя от влияния внешних воздействий этого мира, следовать принципу самоограничения;

• обладать чувством долга;

• обладать чувством гуманности.

Первое из этих требований, которое можно назвать начальным, отражает прежде всего признание незыблемости принципа социальной иерархии. Кроме того, это требование является начальным для развития в «совершенном муже» чувства гуманности и долга. Второе требование предполагает не только соблюдение «надлежащих норм поведения» /61/, но и наличие в человеке стартового базиса для развития чувства нестяжательства. Третье требование направлено на отказ от личностных устремлений, отрицательно влияющих на развитие общества. Оно требует от человека значительных усилий, а не простого повиновения при отправлении каких-либо уставных норм. Оно является преддверием на пути формирования действительно достойного мужа, способного занять важный пост в Поднебесной.

Согласно конфуцианской концепции, человек, честно и в полной мере соответствующий третьему требованию, оказывается уже в значительной степени способным проникнуться чувством гуманности и долга. Чувство долга, в конфуцианском понимании, заключается в способности накладывать на себя определенные обязательства социального плана, не имеющие под собой никакого личного расчета, но служащие Поднебесной в целом.

Пятым требованием является развитие чувства гуманности. Это требование, по сути, венчает собой пирамиду конфуцианских требований, предъявляемых к «совершенному мужу». Конфуций говорил, что «совершенный муж» есть человек, который, глядя на выгоду, думает о долге, видя опасность, готовится к самопожертвованию и никогда не забывает своих обязательств. Краткой характеристикой объемной системы представлений о «совершенном муже» является следующее изречение Конфуция: «Совершенный человек осознает свой долг, низкий заботится только о своей выгоде». Эти слова могут быть поставлены в качестве эпиграфа ко всему конфуцианскому учению, настолько они отражают его внутреннюю суть.

Требования, предъявляемые к «совершенному мужу», трудно, разумеется, распространить на все слои общества, однако они должны, по мнению Конфуция, как минимум, действовать в отношении верховного правителя Поднебесной, являющегося, согласно традиционным китайским представлениям, наиболее сакральным членом общества. Правитель должен быть правдивым, любить свой народ, побуждать его к труду, он должен быть достаточно экономным, следовать традиционным ритуалам, но главное – иметь связь с Небом.

Система представлений о «совершенном муже» оказалась довольно продуктивной. Она породила ряд вторичных следствий, которые просуществовали тысячелетия и которые продолжают в значительной степени жить в Китае и сегодня. Статус чиновничества был поднят очень высоко, причем не того чиновничества, которое в России веками существует под обозначением-кличкой «бюрократ», а действительных служащих, заботящихся о Поднебесной. Можно даже сказать, что благодаря конфуцианскому учению в Китае на долгое время был сохранен культ мудрых, талантливых, энергичных и справедливых чиновников.

Совершенно очевидно, что такие служащие, как минимум, должны быть хорошо образованы. Конфуцианец как высокообразованный эрудит и эстет – вот норма, которая продолжает жить и сегодня. Тезис о необходимости образования для аппарата чиновников вылился в истории Китая в создание сложной системы экзаменов, которые должны были сдавать все, претендующие на тот или иной государственный пост. За одно это надо бы поставить памятник этому учению. Пустая политическая болтовня, откровенно воровским путем нажитые капиталы, нечестные способы взлета по служебной лестнице или просто чрезмерно узкий профессионализм при абсолютном «узколобии» во всем остальном – вот удел, за который расплачиваются многие культуры мира, в том числе и европейские.

Рассмотрим теперь конфуцианскую трактовку понятий гуманности и долга. Чувство долга здесь понимается как сочетание активной воли и стойкости в выполнении поставленной цели при значительной отрешенности от устремлений к приобретению личных благ. Конфуций говорил, что «служба для совершенного мужа – это выполнение его долга» /61/.

Понятие гуманности в конфуцианском учении уже не такое простое, как понятие долга. Возможно, это связано с тем, что современная система представлений о социальном мире слишком подавлена идеей примитивного дуализма, которая применительно, например, к типу организации социальной власти выглядит следующим образом: либо тирания – узурпатор – диктатор с кликой слуг, либо свобода – равенство – братство – либерализм – демократия. Между этими «штампами» и «болтается» в полной бесполезности мысль рядового человека на потребу эксплуатирующих его верхов.

Конфуцианская трактовка гуманности совершенно иного сорта. Однако надо пояснить, почему требование гуманности стоит в одном ряду с другими требованиями. Это сделано для того, чтобы основные силовые черты «совершенного мужа» (бескомпромиссность при исполнении долга, активность, доходящая до жесткости при государственном служении, нетерпимость при интеллектуальном превосходстве и т. п.) сглаживались бы чувством гуманности, не приводили бы к «диктатуре мудрецов», диктатуре аристократов. Последней возможности опасался сам Конфуций, поэтому он с помощью требования гуманности хотел придать своему учению более миролюбивый характер и гибкость. Подавление государственной машиной трудящихся масс населения Поднебесной им совсем не приветствовалось, идея ненасильственного управления этими массами всегда выставлялась в качестве важной идеи его учения. Как говорил Конфуций, гуманность правителя лишает его тиранических наклонностей, гуманность чиновника лишает его жажды власти и материальной ненасытности. Чувство же гуманности, в конфуцианском представлении, способно сделать государственную власть ненасильственной.

Конфуцианское понимание гуманности имеет мало общего с любовью ко всем без разбора, оно не есть всеобъемлемая любовь ко всему живому. По мнению Конфуция, обладающий гуманностью человек может «…и любить людей, и ненавидеть их». Таким образом, гуманность, в конфуцианском понимании, есть нацеленность только на то, что дает благотворные плоды. Что же, вполне здоровый подход, коренным образом отличающийся от, прямо скажем, не всегда чистосердечной, а потому и несколько лукавой общечеловеческой любви ко всем без исключения.

Вот какие жизненные принципы охватываются этим понятием /61/:

• если ты сам стремишься к становлению, то помогай становлению других;

• если ты сам стремишься к совершению дела, то способствуй успехам других.

В конфуцианском гуманизме нет пассивности, нет уважения ко всем без исключения окружающим. Ведь последнее, по сути, открывает дорогу для бездеятельности любому лоботрясу, позволяет безнравственному человеку оставаться безнравственным, а откровенному паразиту, с постной миной уповающему на чувство всеобщего миролюбия и всепрощения, предоставляет нравственное право наживаться на эксплуатации своих ближних.

Критерием гуманного управления обществом Конфуций полагал такое его состояние, когда власть осуществляется не насилием, а мудрым управлением, при этом народ спокойно наслаждается жизнью. Когда же правитель оказывается недостойным и негуманным, не способным обеспечить сакральные связи с горним миром на благо Поднебесной, это дает народу нравственное право на восстание и свержение существующей власти («ге-мин»). То есть социальную революцию, насилие над недоброкачественной властью Конфуций вполне допускал и не видел в этом никакого греха. Кстати, последнее тоже можно рассматривать как своеобразную гуманность – устранить негодное государственное управление и заменить его на новое есть благо, есть высший гуманизм. Смирение должно быть не безоглядно и безрассудно, оно должно быть подчинено высшей цели – цели здорового мироустроения.

Таким образом, конфуцианский гуманизм не есть всеобщая любовь, а есть любовь к здоровым членам общества, то есть к тем, кто стремится к его благосостоянию. Вот как писал по этому поводу последователь Конфуция знаменитый Мэн-Цзы: «Господин Ян учил эгоизму, что должно было привести к анархии, господин Mo учил всеобщей любви, что означало безотцовщину. Но анархия плюс безотцовщина – царство зверей». Далее Мэн-Цзы поясняет: «Еретические учения одурманивали народ и пресекали практику гуманности и долга», «Когда же практика гуманности и долга затруднена, то это равносильно поощрению зверей поедать людей, тогда и люди станут пожирать друг друга»/61/. Как просто и понятно показан здесь итог двух крайностей – эгоистического индивидуализма и всеобщей всерастворяющей квазилюбви. И как нелепо выглядят эти крайности, если они сосуществуют одновременно. Примерьте-ка эти высказывания к современности. Что получится?

С чувством гуманности связано еще одно качество «совершенного мужа», которым он должен обладать. Это качество называется чувством искренности, которое понять не так-то просто. Согласно конфуцианскому учению, у каждого человека есть его фундаментальная индивидуальная природа (син). Эта природа не уникальна, она является не более чем индивидуализацией в каждом конкретном человеке так называемых общих принципов Ли, имеющих свое происхождение и бытие в горнем мире. При своем рождении человек получает небесную путевку – повеление на жизнь (мин). Здесь мы опять имеем дело с доминантой общинного в жизни человека, причем это общинное утверждается на самом верху, в горнем мире. Разумеется, все это вовсе не исключает, что человеку может быть дана индивидуальная задача высокого уровня и ему могут быть предоставлены при этом огромные права и возможности. Последнее, в частности, вытекает и из принципа пирамидальной иерархии, который строго выдерживается в конфуцианской доктрине.

Все мироздание, согласно конфуцианской системе представлений, состоит из двух уровней: на одном – весь наблюдаемый и ощущаемый мир, на другом – духовные эталоны всех явлений и вещей, существующие как бы в форме идей. Определяющим признается не вещный мир, а мир духовных эталонов. Эти эталоны и представляют собой принципы Ли. Сугубо китайское конфуцианское мировоззрение предполагает, что существование этих принципов, во-первых, не дает превратиться земному бытию в хаос, а во-вторых, выстраивает на Земле некую иерархическую пирамиду, являющуюся отражением пирамиды горнего мира. В земном бытии принципы Ли формируются в творческую, материально-жизненную субстанцию – жизненную силу Ци. Известное китайское изречение звучит так: «Сначала Ли, затем Ци». Абсолютно все, что проявляется в окружающем нас мире, рождается и живет в результате того, что оно существовало и существует в метафизической сфере, в сфере горних Ли.

Китайское понимание искренности как раз и заключается в реализации каждым смертным заложенных в нем принципов Ли. Важнейшей составной частью искренности является обеспечение сакральной коммуникации между живущими на Земле людьми и Великим Небом. Император Шень-цзун писал в связи с этим: «…только высокая искренность может воздействовать на Небо». Согласно конфуцианской концепции, только искреннее служение Небу дает возможность человеку получить от Неба ответы и дары как знаки благодарения.

Так что неправы те, кто считает, что конфуцианское учение нерелигиозно. Нет, оно проникнуто глубокой религиозностью и лишь акцентирует большее внимание на земной жизни, чем на закрытом в значительной степени от человеческого разума горнем мире. Кстати, такое понимание искренности очень близко к тому, о котором мы говорили выше.

Идейным наполнением понятия «совершенный муж» занимался Мэн-Цзы. В краткой форме развитая им система представлений сводится к следующему. Небо дает человеку задатки (способности), человек занимается познанием, питаясь этими задатками, и превращает их в благую сущность, в том числе в «упорядоченное сознание». Постепенно он преобразуется в «совершенного мужа», после чего становится способным служить Небу и государству.

Здесь мы подошли к важному моменту, к моменту нахождения базиса для превращения обыкновенного человека в «совершенного мужа». Человек не просто осуществляет волевое усилие над собой на дороге своего превращения в «совершенного мужа». Нет, он должен наслаждаться этим своим новым состоянием. Мэн-Цзы утверждает, что чем больше человек совершает добрых деяний, тем сильнее в нем «беспредельный дух» и жизненная энергия Ци, тем более этот человек способен наслаждаться жизнью и состоянием «совершенного мужа». Другому известному деятелю конфуцианства, Су Ши, принадлежит изречение: «Различие между мудрым человеком и совершенным мудрецом заключается в способности знать истину и наслаждаться ею» /61/. Прекрасные слова о достойном человеческом существовании.

Отсюда, в частности, становится понятным, что практика следования идеалу «совершенного мужа» совсем не обязательно должна вознаграждаться какими-либо благами материального мира. С позиций личностного «эго» вполне достаточно наслаждения пребыванием в состоянии «совершенного мужа». Эта, если так можно выразиться, «самодостаточность совершенства» и стала важной и очень симпатичной психоэнергетической изюминкой конфуцианского учения. Так что если «совершенный муж» оказывался невостребованным, не призывался на достойную государственную службу, в этом не следовало усматривать никакой личной трагедии. Пример Конфуция, который всю свою наиболее значимую для потомков часть жизни провел вдали от государственного служения, является наглядным тому подтверждением.

Заниматься самосовершенствованием и совершенствованием своих близких и учеников – тоже достойнейшая задача для «совершенного мужа». Конфуций так говорил о степени совершенства человеческой личности: «В учении познающий не может сравниться с любящим, а любящий – с тем, кто получает наслаждение» /61/. Вот почему пребывание в радости в любых условиях, вне зависимости от уровня материального потребления и вообще вне зависимости от материальной среды, считалось Конфуцием чуть ли не самым достойнейшим качеством человека. При этом Конфуций, разумеется, разделял радость на благотворную и вредную. К первой он относил удовольствия от совершения ритуала, от музыки, удовольствия от проявления моральных совершенств, радость от дружбы, от общения с мудрыми и др. А вот радость от расточительства, безделья, загула и т. п. считалась им вредоносной.

Теперь необходимо несколько слов сказать о социологических достоинствах конфуцианского учения. Прежде всего следует отметить его здоровую жизненную направленность. Конфуцианство фактически выступает против многих форм ухода от мира, против чрезмерного развития монашества, отшельничества и других способов «уединения». Оно требует активного включения человека в общественную жизнь, в том числе «совершенного мужа» в сферу государственного служения. Единственным оправданием «неслужения» для «совершенного мужа» является только невостребованность его самим обществом, находящимся, например, в состоянии упадка.

Конфуцианство выступает и против чрезмерного погружения в мистицизм, в метафизические тонкости. Оно как против обыденной узости, приземленности и бытового банального практицизма, так и против отречения от земного бытия. Конфуцианское учение в целом не отличается крайностями, его позиция, если так можно выразиться, находится посредине. Личный пример Конфуция здесь достаточно показателен.

Еще одним важным качеством этого учения является то, что интересы семьи, рода, клана, общества в целом ставятся много выше интересов отдельной личности. Свойство общинности, проявляемое той или иной личностью, ни в какое сравнение не идет с индивидуалистическими качествами этой личности. И все это притом, что статус верховного владыки здесь поставлен на очень большую высоту. Развитый этой религией социальный, а не индивидуалистический подход в значительной степени продолжает жить в сознании населения Китая и сегодня. Возможно, он является залогом его здорового будущего.

Высший духовный мир, мир богов здесь как бы несколько отстраняется от земного бытия. Отстраняется в том смысле, что ответственность за земные деяния возлагается прежде всего на людей, а не на богов. Такого широко распространенного религиозного взгляда, что все и вся находится под Богом, что ни один волосок не упадет с головы любого человека без воли Господа, здесь нет и не может быть. Мир Неба, мир богов, разумеется, признается существующим, но, как было сказано выше, прямое и энергетически мощное общение с Небом делегируется прежде всего верховному владыке и его ближайшему окружению. Так что полного перенесения ответственности за мирские дела на богов здесь нет. А поскольку важной частью общества в конфуцианстве признаются «совершенные мужи», то ответственность возлагается прежде всего на них (разумеется, здесь не рассматриваются периоды упадка).

При всем при том сохранение «внутренней чистоты» приверженца конфуцианства нередко ставилось намного выше, чем «ординарное» служение не очень-то достойным правителям. Так что каждый «совершенный муж» имел право уклониться от недоброкачественного государственного служения. Он вполне мог заниматься другой деятельностью, а не пятнать себя участием в принятии неблаговидных государственных решений. Вот, кстати говоря, почему классическое китайское искусство, прежде всего литература, в большой степени обязано своим высоким уровнем именно конфуцианству, которое сумело поставить в ряды этого искусства людей очень высокого интеллектуального и духовного уровня. Конфуциански образованные литераторы в свое время были очень распространены в Китае.