1.4.2. Зарождение буддизма. Будда Шакьямуни

Прежде всего следует хотя бы в краткой форме отметить основные столпы буддизма, тем более что эти столпы не очень-то легко воспринимаются людьми западного толка. Мы не будем на страницах этой книги разбираться в огромном письменном наследии, принадлежащем буддизму. Объем этого наследия настолько огромен, что всякий, кто не знаком с культурой Востока, в нем просто заблудится. Не следует удаляться от поставленных в работе целей.

Поэтому, как это было сделано при анализе ислама, остановимся на исходной точке буддизма, то есть на главных моментах жизни самого Будды Шакьямуни, родоначальника буддизма. Будда Шакьямуни был выходцем из привилегированной касты кшатриев. Первую часть своей жизни он провел в комфортных, изнеженных условиях. Если верить преданию, его окружение всячески оберегало его от столкновения с неприятными и болезненными моментами человеческого существования. Все это не могло не повлиять на формирование основ нового учения. Оно и повлияло, причем повлияло в самой что ни на есть сильнейшей форме. Столкновение с грубой реальностью у всякого чувствительного человека, первоначально ведущего изолированную от тягот бытия жизнь, не может не породить особый, можно даже сказать, животрепещущий интерес к проблеме земных страданий.

Вопрос о страдании красной нитью проходит через все учение буддизма, этот вопрос становится как бы его краеугольным камнем. Можно даже сказать, что победе над страданием и посвящено все это учение. Многие другие проблемы бытия, в том числе проблемы чисто социального свойства, остаются вдалеке от костяка идей буддизма. Найти благой путь, устраняющий земные страдания, – вот так ставилась главная задача. При этом земная благодать рассматривалась именно как прекращение страданий, а не как испытание глубокой мирской радости, счастья земного бытия и т. п. Страдание же понималось очень широко, как «неотъемлемое свойство круговорота рождений» /58/, то есть считалось, что оно присуще бытию вообще, и земному, и космическому. Таким образом, страданием пропитывался и земной, и адский, и даже горний мир. Вот такое, скажем прямо, доминирующее значение приобрела проблема страдания в буддийском учении. Вот такая логическая цепочка протянулась от личной судьбы Будды Шакьямуни до первооснов буддийского учения.

Итак, первоначально Будда Шакьямуни вел изнеженный образ жизни, был богат и, скорее всего, неплохо образован. Затем в своем религиозном порыве он отринул и богатство, и изнеженность. Сначала он пошел путем аскетизма, пытаясь в изнуряющем самоограничении найти разрешение своего главного вопроса. Семь лет он подвергал себя аскетическим процедурам и не достиг ожидаемого результата /13/. Вообще говоря, аскетизм, если он осуществляется в период сомнений, в начальный период духовного поиска, а не в период, следующий за уже принятой сознанием аскета доктриной, оказывается бессильным и даже способным выработать ответную негативную реакцию со стороны начинающего последователя. Ведь аскетизм, по большому счету, есть лишь приземленный инструмент для развития уже сформированной высокой духовности.

Итак, практика аскетизма не дала удовлетворения Будде Шакьямуни. И тогда он выбрал так называемый срединный путь – без роскоши и ярких наслаждений, но и без сознательного истощения природных сил и потребностей. Это и стало толчком для формирования в буддизме представлений о благодати умеренности, в том числе умеренности в чисто житейском плане.

Следует отметить, что религиозный поиск Будды Шакьямуни был направлен не столько на самого себя, сколько на окружающих его людей. Он пытался найти дорогу истины для всех без исключения человеческих созданий, а не каких-то отдельных пластов общества. Вот почему буддизм был по сути антикастовым учением, он был религией всех, прежде всего религией масс против брахманистской власти. При всем при том он был первоначально религией, выказывающей исключительно пассивное сопротивление. Сама собой напрашивается аналогия с христианством в период его становления. Иисус Христос тоже апеллировал к простым смертным, он тоже выступал против фарисеев-книжников, выступал за равенство всех перед Богом. Он не призывал к социальному неповиновению или к борьбе с оружием в руках, а говорил прежде всего о внутреннем состоянии человека, о его сознании.

Здесь нельзя не сказать о том, что, согласно древним преданиям, Иисус Христос некоторое время провел в путешествиях по странам Востока. Во всяком случае, известно, что буддизм уже задолго до христианства прочно укоренился в одном из самых цивилизованных центров Средней Азии, в столице Персии, и что путешествующие буддийские проповедники не могли не занести элементы буддийской идеологии на территорию Древней Палестины /32/. Иисус Христос знал основы буддизма или, по крайней мере, был знаком с ними, то есть его проповеди могли питаться новыми для того времени идеями, рожденными в недрах буддизма.

Будда Шакьямуни был вполне земным человеком, он умер мирно, своей смертью, без всяких чудес и каких-либо особых явлений (без распятия, вознесения на небо и т. п.). Его никто не убивал, никто на него не покушался, его кончина не произошла в связи с какой-либо борьбой. Все это нашло отражение в том, что его учение не отличается духом агрессивно-активным и воинственным. И хотя впоследствии он был наделен статусом божественности (культ Будды именно как культ бога в простом народе сильно развит, простоту миропонимания и идею персонифицированного верховного существа искоренить из сознания народных масс довольно трудно), все же его место в учении буддизма не соответствует понятию бога.