8:1—17 Указ Амана отменен

8:1—17 Указ Амана отменен

1—2 Несмотря на смерть Амана, жизнь в Персидской империи продолжалась, и в заключительных главах автор подводит итоги. Поскольку в древности на Ближнем Востоке собственность осужденных преступников переходила царю (ср.: предложение Иезавель в 3 Цар. 21:7—16), то Ксеркс с готовностью передает все имущество Амана царице Эсфирь. Она же рассказывает царю о своем родстве с Мардохеем и о том, чем она ему обязана. Царь вызвал Мардохея для того, чтобы достойно наградить его за верную службу. Алчность Амана, проявившаяся в его ответах на загадку царя (6:7—9), жестоко посмеялась над ним. На этот раз царское кольцо вручается Мардохею, а также ему доверяются и государственные дела. Если Аман злоупотреблял своей властью, то Мардохей, бесспорно, будет преданно служить царю, что подтверждалось доверием Эсфири Мардохею, когда она поставила его управлять имением Амана. Нельзя не почувствовать иронию автора в самой последовательности излагаемых им событий, когда к Мардохею одно за другим переходят и статус, и собственность врага иудеев.

3–8 Оставалась нерешенной еще одна важнейшая проблема: указ Амана имел статус закона и должен был быть аннулирован. Он был выпущен от имени царя (который один имел право его изменить) и был уже обнародован во всех имперских провинциях. Суровая необходимость заставила Эсфирь приблизиться к царскому трону в качестве просителя за свой народ. Она падает к ногам царя, плача и умоляя его отвратить злобу Амана… и замысел его… против Иудеев. И вновь она тщательно подбирает слова, стараясь не касаться темы закона, потому что, как было сказано прежде, что «впишется в законы Персидские и Мидийские… не отменяется» (1:19), к тому же царь должен был сохранить свое лицо. Мудрость и смелость ее были вознаграждены: царь дотронулся до нее своим скипетром, разрешая ей встать.

Но и теперь, хотя Эсфирь уже заручилась его расположением, она предваряет свою просьбу почтительным обращением, признавая, что всякое решение принадлежит царю. Указ был выпущен от имени царя, но Эсфирь знала, что текст был составлен Аманом, и поэтому просит: пусть было бы написано, чтобы возвращены были письма по замыслу Амана. Это был очень верный ход с ее стороны, усиленный ссылкой на свое отчаяние: как я могу видеть… погибель родных моих. Поскольку Эсфирь говорила от своего имени и от имени Мардохея, в царском ответе упоминаются они оба. Вначале Ксеркс оправдывается тем, что он сурово наказал Амана, а затем санкционирует другой указ от имени царя, опять оставляя составление текста подчиненным. Он повторяет слова о невозможности изменения царских указов — тема, касаться которой так опасалась Эсфирь. Здесь автор вновь как бы невзначай намекает на беспринципность царской позиции.

9–14 Эти стихи перекликаются с 3:12—14, где повествуется об указе Амана, только на этот раз содержание указа совершенно противоположное. Вот она неизменность законов и великие люди, их создающие! Аман пал так же скоро, как и вознесся. Его указ через 2 месяца был отменен приказом его врага Мардохея, который внес свой язык в список языков, на котором новый указ был возвещен. Кони… царские из царских конюшен быстро доставляли тогда вести во все области империи.

Необходимо отметить, что перевод стиха 11 в NIV передает истинный смысл, в отличие от NEB, JB и GNB. Не вызывает никаких сомнений первое предложение, где говорится о разрешении иудеям объединяться, но встает вопрос о том, на кого нацелены действия, обозначенные глаголами истребить, убить и погубить, цитируемые из указа Амана в 3:13. Там жертвами были «все иудеи, малый и старый, дети и женщины»; в указе Мардохея, однако, это все сильные… которые во вражде с ними. Было разрешено грабить их имущество, но Мардохей ограничил это право только одним днем, который Аман рассматривал как наиболее подходящий. Иудеям разрешалось применять оружие в случае нападения на них, тогда как Аман прелагал совершенно хладнокровное их уничтожение.

15—17 А в Сузах, откуда вышел указ, новая власть была встречена с радостью в противоположность тому оцепенению, в которое поверг население декрет Амана (3:15). Возвышение Мардохея получило всеобщее одобрение, потому что он заслужил доверие. Его добрый нрав и мудрость вызывали благосклонность (Прит. 13:15) у всего народа и, конечно, у иудеев, которые имели теперь все основания радоваться своему избавлению от страшной угрозы смерти. Под влиянием Мардохея представители других национальностей, предвидя преимущества для иудеев, «сделались иудеями», то есть происходило полное и внезапное изменение отношения к ним общества — добрый знак, предсказывающий будущее благополучие еврейского народа.