20:1—29 Вторая речь Софара: «Ты должен покаяться или умереть»

20:1—29 Вторая речь Софара: «Ты должен покаяться или умереть»

Подобно второй речи Вилдада, вторая речь Софара тоже посвящена судьбе нечестивого (4–28). Но в отличие от Елифаза (который Иова таким грешником не считал) или от Вилдада (для которого неправедный человек — это тот, кем Иов может стать), для Софара судьба грешника — это тот удел, которого Иову не избежать, если он коренным образом не изменится.

20:1—3 Реакция на притязания Иова. В словах Софара слышится раздражение против Иова, и хотя выражается он достаточно условно, претензия его к Иову звучит вполне искренне. Ибо если Иов прав, тогда все, что отстаивает Софар, неправда.

20:4–11 «Веселие беззаконных кратковременно». Иов упрекал друзей в том, что они пытались унижать его (19:3), а теперь Софар заявляет, что он унижен, «опозорен» (3) тем, что он называет «упреком» Иова. Он призывает на помощь «дух разумения», но на самом деле его аргументация — это всего лишь обращение к традиции, о чем свидетельствуют его же слова (4).

Основной образ, используемый здесь Софаром, — это «исчезновение» (особенно в стихах 7—9). Беззаконник исчезает как топливо в огне (7а) (В русском переводе Библии — пропадает «как помет его». — Прим. пер.), как сон или видение, навсегда улетевшее (8), или как человек, исчезнувший из поля зрения семьи и друзей (76, 9). И какое бы важное положение он ни занимал, пусть даже «возросло до небес величие его» (6), — конец всегда одинаков. Беззаконный, в этой главе — это, прежде всего, человек, делающий злое для других в своей общине.

20:12—23 Ничто не спасет нечестивого. Здесь основной образ — еда. Упоминается рот, язык, чрево, утроба; здесь есть процесс глотания, изрыгания, сосания, съедания; здесь есть пища, сладость, молоко и мед. Но что бы ни погружал в свое чрево нечестивый, ничто не пойдет ему на пользу. Пища, которую он ест, не питает его, но приносит ему смерть. Один из образов — пища, приятная на вкус, но она раздражает желудок и изрыгается наружу (12—15). Другая пища оказывается для него смертельным ядом (16—19). Или беззаконник бывает настолько жадным, что впадает в обжорство, поглощая все, что есть вокруг него, а потом умирает от голода (20—22).

20:24–29 «Небо откроет беззаконие его, и земля восстанет против него». В этом фрагменте мы видим нафомождение страшных образов, как в кошмарном сне, которые показывают, что никак не избежать нечестивому своего страшного конца. Военная символика (избегнув одного оружия, он падет от второго, еще более страшного; 24—25б) перемежается с законнической (он приговорен к смерти совместным свидетельством против него неба и земли; 27). Божий гнев пожрет его (26), а поток унесет прочь его и его дом (28).

Имеет ли здесь Софар в виду Иова, или он просто пребывает в риторическом запале? Но он не случайно нарисовал столь драматическую картину; неужели он и в самом деле хочет запугать Иова этими ужасами? Иов переживает кошмар ничуть не менее страшный, и ему не нужны проповеди о неизбежности и закономерности судьбы беззаконника. Он также не нуждается в уточнении Софара, говорящего, что нарисованная им картина не совсем реальна.

21:1—34 Седьмая речь Иова: «Нечестивый процветает, а праведник страдает»

Все три речи друзей Иова второго раунда сфокусированы на судьбе беззаконника, а Софар в своей последней речи даже заявляет о том, что грешник имеет возможность наслаждаться плодами своего греха очень недолго. Нет, говорит Иов, нечестивые проводят дни свои в счастии и мгновенно нисходят в преисподнюю (13). Хотя позиция Иова экстремальна по характеру, она очень близка к реальной жизни.

21:2—6 «Выслушайте внимательно речь мою». Иов возвышает голос; он хочет, чтобы его поняли его друзья, так дружно сплотившиеся против него. Лучшим утешением для Иова будет согласие друзей послушать его вместо того, чтобы произносить бесконечные речи. Он не сомневается в том, что они будут насмехаться над ним (3), ибо его жалоба направлена не к человеку, но против Бога, и он не ждет сочувствия от праведных. Если друзья действительно выслушают его (посмотрите на меня; 5), то они будут так потрясены тем, что он расскажет им о порядке вещей во Вселенной, что положат перст на уста свои, застыв в великом изумлении. И самого Иова тоже ужасает эта правда о том, что в управляемом Богом мире беззаконникам дано процветать (6).

21:7–16 «Почему беззаконные живут… да и силами крепки?» Иов отрицает все сказанное ему друзьями. Неправедные люди живут до глубокой старости (7), дети их с ними пред лицем их (8), их скот благополучно умножается (10); они даже богохульствуют (14–15), однако продолжают жить. Иов беспощадно уничтожает картину процветания праведника, нарисованную Елифазом (5:17–27). В трех стихах (7, 8,9) Иов противоречит Софару (ср.: 20:11), Вилдаду (ср.: 18:19) и Елифазу (ср.: 5:24). Иов не хочет благоденствия грешников (16), чем дальше, тем все больше мучает его вопрос: почему это допускается? (7).

21:17–21 «Часто ли угасает светильник у беззаконных?» Нечестивые страдают очень редко, говорит Иов (7), противореча этим Софару (20:5). Он отлично представляет, как друзья будут возражать ему: ну хорошо, пусть сами фешники не страдают, но страдают их дети. На это у Иова готов ответ: если существует закон возмездия, то оно должно поразить тех, кто его заслуживает!

21:22–26 Какая разница между творящими добро и зло? Видимо, стих 22 (как и стих 19) воспроизводит еще одну цитату (на этот раз без кавычек) из речи друзей, утверждавших, что Иов критикует мудрость и справедливость Бога. Иов отклоняет это обвинение и заявляет о том, что фактически не имеет значения, праведен человек или порочен, так как судьба у всех одна. Он не противопоставляет здесь самодовольству беззаконника (23–24) душу огорченную непорочного человека (25); он скорее имеет в виду, что как смерть не принимает во внимание моральные различия между людьми, так и в жизни, по всей вероятности, нравственные качества человека не определяют его судьбу.

21:27—34 Человеческий опыт подтверждает правоту Иова. Иов знает, о чем думали его друзья (27), рассуждая о судьбе беззаконников: нечестивые страдают — Иов страдает — следовательно, Иов принадлежит к этой категории. Однако убеждения друзей опровергаются общим человеческим опытом. Если спросить любого путешественника, говорит Иов, он скажет, что в день погибели пощажен бывает злодей (30). Кто представит ему пред лице путь его (31)? Нигде не встречает он осуждения. И в смерти, как и в жизни, он окружен почестями; тысячи восхваляют его, а могила его охраняется от разбойников.

22:1—30 Третья речь Елифаза: велик грех Иова

В первой группе речей друзья излагали свои особые точки зрения; во второй все они обратились к анализу судьбы беззаконников; теперь, в третьем раунде своих речей (22:1 — 31:40), они уже не столь логичны, как прежде. Заметно, что Елифаз явно противоречит своему первоначальному мнению. Вилдад ограничивается лишь вступлением, самой же речи не последовало (25:1–6), а Софар совсем ничего не говорит. Можно предположить, что какая–то часть оригинального текста была утрачена, тем не менее то, что мы имеем, свидетельствует, что запас их слов иссякает и им нечего больше сказать.

22:2—11 «Верно… беззакониям твоим нет конца». Отчасти Елифаз здесь опять возвращается к своей первой речи (главы 4 — 5): он уверен, что Иов спасется чистотою рук своих (30). Он советует Иову сблизиться с Богом (21). Но с другой стороны, Елифаз значительно отошел от своей прежней позиции: теперь он прямо обвиняет Иова в сокрытом беззаконии (5), главным образом, по отношению к ближним, в социальной несправедливости (8—9). Это самые жестокие и несправедливые слова, брошенные в лицо Иову во всей книге, и вызывает недоумение то, что исходят они из уст Елифаза. Невозможно представить себе, что это тот же Елифаз, который говорил в главах 4 — 5, если теперь он уверен, что Иов брал залоги от братьев твоих ни за что, и с полунагих снимал одежду (6), не подавал воды утомленному жаждой и хлеба — голодному (7), отказывал в просьбах вдовам и сиротам (9). Ход мыслей Елифаза, возможно, таков: поскольку Иов страдает по какой–то конкретной причине, и поскольку Иов явно не творил злых дел, причиной, следовательно, могут быть дела, которых он не совершил. Ведь Иов не снимал с бедняков одежду, но, скорее всего, он и не предлагал ее тем, кто в ней нуждался, и прочее. Бог не упрекает Иова в неправедности (и Елифаз не сомневается в ней) (4), но Он осуждает его за то, что он не сделал того многого, что должен был сделать.

22:12—20 «Бог видит твой тайный грех». Вначале в сокрытии тайного греха обвинял Иова Софар (11:5–6), а теперь Елифаз предупреждает его о том, что Бог, видимо, знает о несовершенных им добрых делах, которые он только что перечислил. И ему не избежать проникающего во все взгляда Бога (13). Творящие зло не могут избежать Божьего суда, даже если дома их Он временно наполнял добром (18), они преждевременно истреблены (16) к радости праведников (19–20). Грехи их не остались неизвестными для Бога, то же происходит и с грехами Иова.

22:21–30 «Как тебе спастись». Теперь Елифаз снова говорит, как в главах 4–5. В основном он на стороне Иова и надеется, что Иов будет спокоен, если обратится к Богу. Вторя первой речи Вилдада (ср.: 8:5—6), Елифаз призывает Иова обратиться к Вседержителю (23), то есть раскаяться и начать радоваться о Вседержителе (26), помолиться и исполнить обеты свои (27). Тогда во всяком своем деле Иов будет успешен (28), и даже станет благословением для других, как это было в прошлом (4:3–4). В отличие от последних речей Вилдада и Софара, речь Елифаза заканчивается на оптимистической ноте, что вызывает еще более отчаянную реакцию Иова.