3. Ниспослание Сына
3. Ниспослание Сына
Иисус учил, что Отец послал Его в мир (Ин. 5:36, 37; 6:44, 57; 8:16, 18). Отец послал Христа в мир для выполнения конкретной миссии, реализуемой во времени и пространстве и заключавшейся в том, чтобы спасти мир (1 Ин. 4:14). Выражаясь более точно, Он должен был стать «источником вечного спасения» (Евр. 5:9, др. пер.). Христос говорил, что Он сошел с небес (Ин. 6:38), тем самым указывая, что Его миссия связана с исторической имманентностью.
Иисус утверждал: «Истинен Пославший Меня, Которого вы не знаете. Я знаю Его, потому что Я от Него, и Он послал Меня» (Ин. 7:28,29). Ниспослание Сына — это Божественное действие на уровне имманентных взаимоотношений Бога с творением; оно вытекает из трансцендентной сущности Бога. Ниспослание Сына как историческое действие свидетельствует о важном аспекте динамической жизни Бога. Оно помогает понять реальность подлинной и наивысшей «самоотдачи» единого Бога. Павел пишет, что Бог «Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас» (Рим. 8:32). Иисус говорит, что «Бог [Отец] так возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единородного» (Ин. 3:16). Эта Божественная самоотдача была как действием Сына, так и действием Отца; это поступок, совершенный Самим Божеством и подчеркивающий Его отношение к роду человеческому. Правильное понимание креста как Божественного искупительного акта строится на идее Богооставленности (Отец оставляет Сына). Богооставленность возможна лишь тогда, когда единый Бог понимается в Своей библейской, тринитарианской структуре. Эта структура включает в себя Отца, Сына и Святого Духа, которые являются Божественными, личностными сущностями, взаимодействующими между собой и с сотворенной ими Вселенной.
Опыт разделения между Отцом и Сыном, произошедшего при воплощении, достигает драматической кульминации на кресте, где Иисус восклицает: «Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мк. 15:34). На кресте страдают оба: и Отец, и Сын. Учение о триединой сущности Бога является необходимой предпосылкой для правильного понимания воплощения и креста. С другой стороны, эти исторические реалии сделали возможным более явное откровение о множественности Божества в Новом Завете.