1:17б — 2:5 Призыв хвалиться в Господе, а не гордиться человеческой мудростью

1:17б — 2:5 Призыв хвалиться в Господе, а не гордиться человеческой мудростью

От оратора I в. ожидали красноречия, которое требовало знания искусных приемов ораторского искусства, призванных произвести соответствующее впечатление на слушателей. Ораторское искусство, риторика, считалось «магией», поскольку могло заворожить слушателей. Содержание речи не имело значения вообще, главное — произвести впечатление на слушателей, как в спектакле. Они говорили, чтобы снискать обожание толпы. 17б Павел не пользовался ораторскими приемами, потому что не стремился благовествовать в премудрости человеческого слова, букв, «посредством мудрости риторики». Чтобы быть принятым секулярным миром, оратор должен завоевать внимание аудитории, произвести впечатление на нее, как адвокат в суде, говорящий на публику. Это должно было отвлечь внимание от креста Христова, сосредоточив его на Павле, тем самым лишая слушателей возможности услышать об уникальном событии, посредством которого Бог спасает людей. Это авторитетное послание, Благая весть, в центре которой — крест Христов. Христос поручил ему возвещать Евангелие, а не создавать из себя кумира.

18 В оригинале здесь игра слов: Павел называет Евангелие, благовестие — вестью, букв, «ораторским искусством» (словом, логосом) о кресте Христовом. Он подтверждает, что отклик на его благовестие двоякого рода: для одних эта весть абсурдна (ср.: Деян. 26:24), но для других — это сила, посредством которой они приобщаются к Богу, становясь Его народом. Ст. 18—31 начинаются и завершаются ссылками на библейские тексты (Ис. 29:14 и Иер. 9:24). Вначале (19) говорится о Божьем замысле погубить чисто человеческую мудрость и упование на нее; в конце (31) приводится цитата, порицающая гордыню образованной, богатой и влиятельной элиты и призывающая хвалиться только в Господе.

Павел заявляет, что достойная восхищения риторика и богословские теории его времени оказались тщетными, потому что не привели людей к познанию Бога (20–25). 20 Никого из мудрецов, т. е. философов, [иудейских] богословов, книжников или так называемых «совопросников века сего», т. е. ораторов, — всех, кто в то время олицетворял собой образование и просвещение, — не учили мудрости Божьей. Их мудрость была безумием (букв, глупостью). 21 Вопреки высокоинтеллектуальным дебатам в сфере натурального богословия среди стоиков и эпикурейцев о «природе богов», этот интеллектуальный мир не знал Бога. Божий замысел осуществлялся через то, что считалось «юродством», т. е. весть, которую проповедовал Павел, была призвана спасти тех, кто с верой принял ее. 23 Распятый Мессия поверг в прах все ожидания иудеев и был отвергнут как некий абсурд языческим миром. 24 В Христе сосредоточены и Божественная мудрость, и Его сила. 25 Хотя это можно обозначить как немудрое и слабое с человеческой точки зрения, Бог мудрее и сильнее людей.

26—31 Павел призывает коринфян отражать статус или мировоззрение тех, кого Бог избрал, чтобы продемонстрировать природу Своей Божественной мудрости. К высшим слоям общества в I в. принадлежали люди, которых считали мудрыми, благородными и влиятельными в политической сфере. Не многие из них призваны Богом на служение (26). Бог избрал немудрое в противовес мирской мудрости, и немощное мира предпочел сильным, Он избрал тех, кто не имел веса в обществе {ничего не значащее), в противовес влиятельным и сильным (27,28). Бог стремится пресечь всякое хвастовство, всякую гордость, возникающую на почве высокого социального положения (29,30). Для того, чтобы: Божественное благорасположение определяется тем, что в человеке должны проявляться все качества, дарованные ему в Иисусе Христе, как это подчеркивает Павел в своих выражениях благодарности (1:4—7). Для Павла и для всех христиан мудрость, праведность, святость и искупление ассоциируются только с Христом. Таким образом, обращение к Иер. 9:24, где пророк выступает против знати того времени, здесь весьма уместно, поскольку ни мудрый, ни могущественный, ни кичашийся своим благородным происхождением не может хвалиться ничем, но только познанием Господа (31).

1—5 Начало служения Павла. Далее Павел иллюстрирует отсутствие самодостаточности во всякой гуманистической риторике и мудрости. Фраза «и я» в тексте оригинала служит переходным мостиком от последнего утверждения в ст. 31 о хвале в Господе к этой главе. Ст. 1,2 и 3,4 начинаются с этого выражения и относятся к описанию деятельности Павла (в данном случае — к его первому посещению Коринфа). Существовал обычай, когда ораторы при посещении города должны были выступить с красивыми цветистыми речами, как от них ожидалось, чтобы прославить город и собственные достижения. Это было необходимо как для утверждения своей репутации, так и для обеспечения солидной финансовой поддержки со стороны влиятельных и богатых горожан (тем самым и для выражения интересов определенных политических кругов). В ст. 1,2 Павел ясно заявляет, что отвергает этот обычай с его характерным прославлением слова (в превосходстве слова), но возвещает свидетельство Божие… ничего, кроме Иисуса Христа… распятого. Он решил донести до них содержание послания перед своим прибытием в город. 3,4 Используя в предложениях отрицательную форму, он описывает то, что ораторы называют «присутствием». Он не отрицает харизматического дара, потому что там он был в немощи и в страхе и в великом трепете, и его проповедь (лучше «риторика») не была построена на особых риторических приемах убеждения, которые использовались ораторами, играющими на чувствах аудитории, и не основывалась на классических примерах, представленных в учебниках по риторике. В основе его проповеди лежали не приемы риторики, рекомендуемые Аристотелем, но уверенность в том, что она движима силой Духа. 5 Он стремился утвердить веру коринфян в силу Божью, чтобы не полагались на красноречие ораторов. Павел не был сладкоречивым оратором, убедившим коринфян стать христианами. Он отличался от разного рода трибунов и ораторов тем, что не воспринял методов, которые они широко использовали в Коринфе, и не приспосабливал к ним содержание своей вести, поскольку Бог отверг подобного рода методы, «мудрость мира сего» (1:20).