3:1—21 «Окружил меня стеною…»

3:1—21 «Окружил меня стеною…»

Поэма начинается с описания различных картин человеческих страданий. Образ тьмы часто используется в ветхозаветных текстах для передачи состояния потерянности (ср.: Ис. 9:2). Ужас страданий едва ли отличается от смерти (6), которая рассматривается как темное место для мертвых (ср.: Иов. 3:11–19; Ис. 14:18–20). Физические страдания приводят к состоянию глубокого отчаяния (7–9; ср.: Пс. 87). В псалмах нередко описываются подобные состояния. С авторами псалмов тоже часто случалось, что Господь медлил с ответом на их молитву (напр.: Пс. 9:22; 12:2; 21:2—3). Далее автор постепенно сгущает краски, используя одновременно образы опасности, поджидающие путешественника на дорогах и воина на поле боя (10–12).

Теперь воздействие Господа на поэта представлено в виде преследования со стороны близких ему людей (13—15). Соплеменники Иеремии относились к нему с крайней враждебностью (Иер. 20:7; ср.: 11:18—23). Как пророк, так и поэт пострадали от руки своих близких, что в свою очередь наводит на мысль об их страданиях, причиненных врагами. Отчаяние поэта достигает предела (16–18), когда он говорит, что утратил мир в душе и забыл о благоденствии, что было знаком правильных отношений между Господом и Его народом.

Хотя поэт и пребывает в этом состоянии, его все же посещает спасительная мысль о надежде (совсем так же, как у авторов псалмов; Пс. 41–42). Вначале он предается воспоминаниям, затем память его обращается к былому милосердию Господа. В духовной жизни всегда полезно такое использование памяти.