13:1—27 Признаки суда

13:1—27 Признаки суда

Пророки не всегда действовали посредством слов. Когда слова становились бессильными, совершались некие символические действия, чтобы привлечь к себе внимание и заставить задуматься (ср. два последних знамения в доме горшечника: гл. 18, 19, а также: Ис. 20:1–6). Когда слово Божье получает одновременно словесное и видимое выражение, это вдвойне усиливает их воздействие и эффективность. В этой главе мы видим пять таких знаков: льняной пояс, мехи для вина, стадо, роженицу, поле. Все эти знаки говорят об отвержении Богом иудейского народа.

Льняной пояс, который носил Иеремия, символизирует чрезвычайную близость между Богом и Его народом (11). Затем пояс был спрятан в расселине скалы у Евфрата. Вероятней всего, имелось в виду местечко Фара, которое находилось неподалеку от Анафофа, родного города пророка. Слово «Фара» может означать Евфрат и таким образом подразумевает связь с месопотамской империей. Это, очевидно, намек на то, что Иудея приняла ассирийскую религию, или указание на угрозу плена в Вавилоне. (На самом деле плен принесет скорее возрождение, чем разрушение; см.: 24:5–7.) Многие дни в ст. 6 означают, что иудеи много дней пребывали в грехах (ср.: ст. 10). Несомненно, этот грех и был причиной их гибели.

В ст. 12 странное высказывание Иеремии вызвано тем, что пророку пришлось прибегнуть к языку притчи. Он сравнивает иудеев с пустым сосудом, который станет вместилищем Божьего гнева. Вино и опьянение в Писании часто символизируют ярость, суд, безумие (12а). Смятение народа, вызванное карой Божьей, сравнивается с опьянением не только здесь (25:15—16). Вожди народа сами поведут его навстречу гибели и за это будут наказаны строже остальных (ср.: 22:18—19,24—27; 4 Цар. 24:1–4,8–17; 25).

Остальная часть гл. 13 посвящена трем различным темам. Ст. 15—17 обращены ко всей Иудее в целом. Пророк продолжает увещевать иудейский народ. Темнота и мрак — это классические символы обреченности и бедствия (ср.: Иез. 30:3; Ис. 9:1–2; Ам. 5:18). В древности люди боялись темноты, так как способы искусственного освещения были весьма несовершенны и ограничены. Тьма ассоциировалась со страхом и смертью. Как видим, Иеремия все еще питал сладкую надежду уговорить соплеменников покаяться. Если же они и на этот раз не послушают пророка, ему останется лишь оплакивать их злосчастную судьбу. Оплакивание гибнущего народа встречалось уже и раньше (ср.: 9:1).

Второй отрывок содержит обращение Иеремии к царю и царице лично. Очевидно, это царь Иехония и его мать Нехушта, вдова Иоакима (4 Цар. 24:8). В те времена существовал официальный титул царицы–матери, занимавшей второе после царя место в стране (3 Цар. 15:13). Пророк призывает их смириться и приготовиться к пленению, он предупреждает, что Иудея будет опустошена, а города, лежавшие к югу от Иерусалима, падут еще раньше (19).

Последнее пророчество обращено к вождям народа (20—27). Иеремия вновь употребляет сравнение с женщиной (дочь Сиона). Пророк высмеивает «дружбу» Иудеи с вавилонянами (ср.: 4 Цар. 20; Ис. 39:1–7). Постоянно заключая неугодные Богу военно–политические союзы, иудеи сами навлекли на себя агрессию ассирийцев. Предстоящие страдания сравниваются с муками роженицы. За свои грехи Иудея подвергнется разорению и сраму (22, 26—27). Вновь используется метафора блудодеяния для описания духовных непотребств и отступничества от Бога (27; ср.: 2:20). Все женские образы даны Иеремией бессистемно и являются ярким примером его поэтического таланта. В финальных строках дан образ ритуальной нечистоты. Из–за того, что иудеи осквернились идолопоклонством, они стали мерзки для Бога, «нечисты» в Его глазах (Доколе же?). Вопрос этот риторический; сила ст. 23 в том, что Иудея не способна измениться.