Ситуативная этика (Situation Ethics).

Ситуативная этика (Situation Ethics).

Согласно этой этике, все важные нравственные решения нужно принимать " с учетом обстоятельств ".

Введение. Принимая нравственные решения, мы должны учитывать все: последствия, цену, риск, возможные доводы против. Каждая ситуация в чемто уникальна, в какомто смысле беспрецедентна. Поэтому всякая система моральных правил, законов и принципов порождает казуистику. Составляются казуистические своды правил, носящие императивный характер, как Summaede Poenitentia у иезуитов, или рекомендательный характер, как Christian Directory пуританина Бакстера. В этих сводах речь идет о том, как применять общие принципы к конкретным обстоятельствам, а также описываются возможные исключения и обсуждаются "решения по совести". Не может быть абсолютного, неизменного правила, действующего в любой ситуации; даже краткая заповедь " не убий " не применялась одинаковым образом, когда речь шла об убийцах, прелюбодеях, войне, жертвоприношениях и приготовлении пищи. Говорят, что " обстоятельства меняют правило ". Отсюда легко сделать вывод, что все моральные кодексы недействительны для " повзрослевшего человечества".

Такая позиция, конечно, привлекательна для новейших "борцов с авторитетами"; кроме того, она отражает две современные тенденции. Вопервых, совершенствование коммуникаций превратило мир в одну " глобальную деревню", и мы увидели, как разнообразны и несогласованны этические системы, что подрывает все эти системы. Вовторых, усложнение нашей жизни и появление все новых моральных дилемм (ядерная война, аборты, контрацепция, наркотики, генная инженерия и т.д.) показали неспособность всех существующих моральных систем дать ответы на вопросы, встающие перед современным человечеством.

Отсутствие адекватных, готовых директив ситуативная этика возвела в ранг единственного этического принципа. На этом принципе основывается т.н. "новая мораль", отвергающая все правила, указания, законы и принципы, к-рые суммируют опыт прошлых веков или опираются на высший авторитет, и сводящая всю нравственность к мгновенным, индивидуальным, интуитивным и зависящим от каждой ситуации решениям.

Чтобы отличать "нравственное" поведение от своевольнонеупорядоченной и аморальной реакции на обстоятельства, необходимо сформулировать некий стандарт морали, опираясь на к-рый можно было бы так или иначе квалифицировать конкретные решения. Предлагались различные нормы (последовательность, сострадание, полезность, истина, удовольствие) и шкалы норм, но ситуативная этика выделила любовь как единственную и достаточную норму нравственного поведения.

Известные этические мыслители говорят о том, чего именно "Бог хочет от общества" (Бруннер), об "отк-рытости требованиям любви" (Барт) и о необходимости " позволить любви Божьей протекать через нас" (Нюгрен). Такие акценты отражают стремление разделенного мира к социальному единству, а также потребность противопоставить коллективизм чрезмерному усилению индивидуализма и в осмыслении человека как "личности, связанной с другими ". Нюгрен формулирует основную тему ситуативной этики следующими еловами: " Где есть любовь, там не нужны никакие другие предписания ".

Популярные варианты. В своем популярном варианте ситуативная этика не опирается на христианские прозрения. Ее главный сторонник, Дж. Флетчер, то и дело цитирует Св. Писание и ссылается на библейские прецеденты, подкрепляя "норму любви" восемью текстами из Библии (в частности, словами Христа о наибольшей заповеди и рассуждением ап. Павла о том, что любовь исполняет закон), однако он не считает выбор христианина чемто уникальным. Ведь решения многих нехристиан тоже определяются любовью.

Более того, признавая заповедь о любви, Флетчер отвергает все другие нормы, полагаемые откровением. Никакие внешние факторы (историческое откровение и т. п.) не могут определять наши действия в конкретной ситуации. По мнению Флетчера, сам Христос не признавал никаких правил и систем. Самые авторитетные предписания, даже Десять заповедей, можно отбросить, если они противоречат любви. Нарушение седьмой заповеди может быть благом, еели люди действительно любят друг друга. Половая жизнь до брака допустима, если такое решение принято " похристиански". Индивидуальной этики не существует, мораль основывается только на любви, и это делает Нагорную проповедь излишней. Однако, ставя все в зависимость от интуитивной реакции на обстоятельства, ситуативная этика не позволяет выработать общий моральный стандарт, применимый к другим людям и к обществу (в этом проявляется ее нехристианская специфика).

По мнению адептов этого популярного варианта ситуативной этики, "норма любви" основана на принципе "вера, действующая любовью". Однако такое обоснование не так уж и нужно. Разумный и искренний человек может следовать ситуативной этике, отвергая Христа. Люди сами решают считать нормой любовь, и лишь нек-рые из них исходят при этом из более раннего решения (не откровения!) считать любовью - Бога.

Обычно при этом ссылаются на известные слова Августина: "Люби - и делай, что хочешь". Этафраза, ставшая лозунгом нравственной эмансипации, принесла Августину статус "покровителя новой морали". Пример этот хорошо демонстрирует, что мораль нельзя сводить к какимто лозунгам. "Любовь" для Августина не противоречит, в частности, применению насилия к еретикамдонатистам; и его слова (свидетельствующие, как ни прискорбно, о попытке оправдать "любовью" применение весьма сомнительных средств) часто приводились впоследствии, чтобы оправдать религиозные преследования. Очевидно, все зависит от того, что понимать под словом "любовь".

Тем не менее ситуативная этика признает лишь одно благо- любовь как принцип взаимоотношений с людьми и использования вещей. Любовь становится единственным критерием; лишь она может оправдать применяемые средства. Нет никаких правил; есть только любовь. Какая бы ни была ситуация, надо поставить перед собой только один вопрос: как обеспечить максимальное торжество любви? Незачем ссылаться на тексты, обязанности, заповеди, добродетель или оценивать возможные последствия, надо свободно реагировать на ситуацию в духе ответственной любви, выбирая некие действия (или бездействие) согласно ее требованиям. Такой подход самодостаточен, он дарует простоту и свободу; все прочие подходы излишни и даже невозможны. Современный мир столь сложен, что любовь теперь может требовать, чтобы человеческую жизнь принесли в жертву, скажем - ради сохранения военных тайн она может допуекать ложь, воровство, разврат, гомосексуализм, проституцию, полигамию и атомные бомбардировки.

Оценка. Казалось бы, ситуативная этика во многом созвучна христианству, ведь она провозглашает единственным законом Христов закон любви. Однако этот критерий остается неясным, поскольку не уточняется, чего именно требует любовь. Все сводится к индивидуальному импульсу, порожденному ситуацией; все обязательства растворяются в этом импульсе любви. Такая "любовь" характерна не только для христиан. Для христиан,однако,характерна христианская любовь.

Тому, кто провозглашает нормой любовь, проповеданную Христом, надо бы обратить внимание на Его учение о любви как об исполнении, а не упразднении закона. Соглашаясь с Христом в понимании любви, не стоит отвергать Его взгляды на целомудрие, развод, самообуздание и Божьи заповеди и уж никак нельзя оправдывать Его авторитетом допускавмые современной "любовью" аборты, внебрачные связи, ложь и т. п. Ссылаясь на Христа, мы обязаны придерживаться Его мнения. Флетчер не говорит, к чему сводятся требования любви. Однако евангелия полны примеров того, что именно понимал под любовью Христос. Из НЗ совершенно ясно, что христианекая любовь исключает прелюбодеяние, убийство, ложь, воровство и многое другое. Решения о том, что позволяет и чего не позволяет любовь, нельзя принимать на основе импульсов и интуиций.

Т.о., при всей привлекательности предлагаемого упрощения " норма любви " не самодостаточна (хотя это действительно наивысшая норма). Прежде чем принимать решение " по любви ", надо понять, усвоить, какова цель христианина, какова христианская шкала ценностей, в чем состоит благо для наших ближних и какова воля Бога в данной ситуации."Ситуация" -это не случайность, а шанс. Предоставляя его христианину, провидение дает ему и наставления о его долге. Мы должны обладать прозорливостью, знаниями и духовной зрелостью. Ситуативная этика оправдана лишь как последняя ступень нравственного роста, крой предшествуют другие ступени, на к-рых человек нуждается в указаниях, чужом опыте и ясном наставлении. Флетчер, в сущности, признает это, допуская, что любовь включает разум, информированность, предвидение, благоразумие и многое другое.

Конечно, для христиан привлекательна "сиюминутность" ситуативной этики, ее призыв "быть отк-рытыми вдохновению момента". Однако христианин (именно потому, что он христианин) не может полностью отдаться сиюминутному настроению. В любой ситуации он сохраняет разум и сердце, уже сформированные христианским опытом. Он в той или иной степени наследует долгой этической традиции христианства и повинуется предписаниям христианской веры. Имея перед глазами пример Христа, христианин оценивает каждую новую ситуацию " разумом Христовым". Поведенческая норма христианина, реализуясь в самых различных и уникальных ситуациях, ориентирована на Христа как на воплощенный идеал.

Современный христианин, стремясь гибко и непредвзято оценивать любую ситуацию, ожидает вдохновения и наставления в любви от Духа, посылаемого Христом. Однако общий принцип ясен - в любых обстоятельствах мы должны ориентироваться на подражание Христу. Освободившись от крайностей и сосредоточившись на Нем, ситуативная этика сможет преподать важный урок тем, кто полагает, что цитирование древних текстов всегда поможет решать современные проблемы.

R. Е.О. White (пер. А. г.)

Библиография: J. Fletcher, Situation Ethics; G. Woods, "Situation Ethics", Christian Ethics and Contemporary Philosophy, ed. I.T. Ramsey; A. Nogren,Agape and Eros; G.H. Clark, DCE, 62324; N. H. G. Robinson, Groundwork of Christian Ethics.

См. также: Этические системы, христианские; Библейская этика; Любовь.