В. Век разума и просвещения

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

В. Век разума и просвещения

Современная дискуссия об откровении и вдохновении началась в век разума, когда возник рационализм, современная наука и библейский критицизм. Все это наряду с такими интеллектуальными течениями, как деизм и Просвещение, заставило многих подвергнуть сомнению необходимость или даже само существование Божественного откровения. Сомнения бросали вызов самим основам христианской веры и проявились прежде всего в острой и резкой критике или даже в массовом отрицании Библии как вдохновенного источника и письменной формы Божественного откровения. Это, в свою очередь, подтолкнуло людей, отстаивавших фундаментальные христианские убеждения, к более глубокому осмыслению реальности и природы откровения.

Открытия Николая Коперника (1473–1543), Галилео Галилея (1564–1642) и Иоганна Кеплера (1571–1630) вызвали отказ от геоцентричной и принятие гелиоцентричной модели солнечной системы. Когда научные доводы в пользу гелиоцентричной модели в конце концов оказались неопровержимыми, были поставлены под сомнение Божественное откровение и непогрешимость Библии, которые, как считалось, отстаивали геоцентричную модель. Другие научные открытия, сделанные в семнадцатом и восемнадцатом веках, особенно законы гравитации Исаака Ньютона (1642–1727), укрепили механистические представления о Вселенной. С этой перспективы сверхъестественное откровение казалось ненужным и даже сбивающим с толку. Оно воспринималось как миф или лукавый вымысел религиозных фанатиков.

Рассвет современной науки совпал с возникновением рационализма, объявившего человеческий разум критерием истины. Рене Декарт (1596–1650) заложил основы философской революции, сформулировав в 1637 году свою аксиому «Cogito, ergo sum» («я мыслю, поэтому я существую») как фундаментальный принцип приобретения истинного знания. Будучи рьяным католиком, Декарт вовсе не собирался отрицать необходимость Божественного откровения; однако его философия поневоле стала катализатором дискуссии о соотношении разума и откровения. Его более юный современник и почитатель Барух Бенедикт де Спиноза (1632–1677) пошел еще дальше и провел четкую разграничительную черту между областью разума и областью откровения (под которым он, конечно же, подразумевал Писание), объявив разум главным арбитром в вопросе о том, что в Писании можно принять как истину. Многое в Писании казалось Спинозе неприемлемым, поскольку противоречило рациональным представлениям, и он указывал на то, что ему казалось непреодолимыми противоречиями.

Возникновение библейского критицизма, как и в случае со Спинозой, усилило рационалистические тенденции в отношении Библии и соответствующим образом скорректировало представления о роли Божественного откровения. Такому развитию событий способствовали и другие факторы. Пожалуй, первый полноценный труд, написанный в духе библейского критицизма, «Исторический критицизм Ветхого Завета», был издан в 1678 году и снискал своему автору, французскому священнику Ришару Симону (1638–1712) славу «отца библейского критицизма». Симон хотел продемонстрировать недостаточность Писания и необходимость в церковной власти и традиции для его толкования. Однако в то время ни протестанты, ни католики не могли принять его критический взгляд на Библию.

В Англии критицизм деистов был направлен преимущественно на так называемые нравственные несовершенства Библии, в особенности Ветхого Завета. В 1693 году Чарльз Блаунт (1654–1693) издал собрание статей и писем под общим названием «Изречения разума». В нем Блаунт отверг необходимость религии в которой признается нужда в откровении. Деисты в целом считали, что человеческого разума вполне достаточно для формирования естественной религии и что истинное христианство суть не что иное, как религия разума. Таинства христианской религии, такие как Троица и искупительная смерть Христа, считались поздними добавлениями, которых не было в простой, изначальной христианской вере. Многие знаменитые лекции Бойля, начавшиеся в 1692 году, затрагивали тему откровения. «Сравнение религии, естественной и данной через откровение, с конституцией природы и курсом по естествознанию» Джозефа Батлера (1692–1752), вышедшее в свет в 1736 году, рьяно отстаивало мысль о том, что многие возражения против сверхъестественной религии в равной степени относятся и к естественной религии, поскольку обе они признают наличие необъяснимых тайн. Батлер настаивал на индуктивном подходе к вопросу о Божественном откровении и, в отличие от Блаунта и других деистов, отверг мысль о том, что Божественное откровение должно соответствовать каким–либо априорным условиям.

Чтобы как–то обойти стороной вопрос нравственного и исторического критицизма Писания, ряд британских богословов высказали предположение, что богодухновенность Библии частична или что существуют разные степени вдохновения. Считалось, что теория степеней вдохновения допускает исторические неточности и нравственные несовершенства в Писании и одновременно отстаивает его богодухновенность и авторитет в вопросах веры и практической жизни. Однако другие, такие как Джон Уэсли (1703–1791) и Чарльз Симеон (1759–1836), отвергали подобный компромисс с рационалистической теологией и отстаивали идею богодухновенности и непогрешимости всей Библии.

В восемнадцатом веке, в эпоху Просвещения, полемика по поводу необходимости и природы Божественного откровения, а также авторитета и богодухновенности Библии, спровоцированная английской деистической литературой, перекинулась также и на другие страны. Франсуа–Мари Вольтер (1694–1778), основательно знакомый с английскими деистами и их сочинениями, никогда не отрицал существования Бога, но крайне критически отзывался о любой форме организованной религии. В Германии труды английских деистов сыграли важную роль в появлении высшего критицизма во второй половине столетия. Готтхольд Ефраим Лессинг (1729–1781), немецкий писатель и драматург, опубликовал в период с 1774 по 1778 годы семь фрагментов из ранее неизданной «Апологии или защиты разумных поклонников Бога» Германа Самуэля Реймаруса (1694–1768). Эти фрагменты содержали уже знакомые к тому времени деистические аргументы против сверхъестественной религии. Лессинг утверждал, что исторические летописи, в том числе и библейское описание чудес, могут иметь лишь относительную достоверность и что истины разума не могут быть доказаны историей. Сам Лессинг не полностью отрицал откровение, но в своем труде «Просвещение рода человеческого», изданном в 1780 году, он сравнил откровение с образованием. Подобно тому, как образование помогает нам все постигать быстрее, чем мы сделали бы это своими силами, так и откровение преподает нам истины, до которых мы могли бы рано или поздно дойти своим умом. Когда разум усовершенствуется, потребность в откровении отпадет.