2. Историческая оценка нового пророчества

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

2. Историческая оценка нового пророчества

Когда группа отходит от нормы в религиозной практике, странные истории начинают появляться об опытах ее участников, и зачастую эти истории принимаются как факт. Монтанисты не были исключением. На монтанистских собраниях часто распространялись истории о призраках Христа и Параклета, якобы являвшихся им. Рассказывалось также о трансах и конвульсиях с массовой истерией.

А. X. Ньюмэн (15, 1:204) высказывает мысль о том, что этот ранний фанатизм был вполне естественным для той почвы, на которой вырос монтанизм. Фригийцы были известны своими излишествами в поклонении языческой богине Кибеле. Помимо вопиющей безнравственности, их подозревали в экстатических видениях, диком исступлении и нанесении себе увечий.

Хотя раздавались призывы изнутри официальной Церкви признать присутствие пророческого дара и прийти к взаимопониманию с монтанистами, церковные власти отвергли подобную авантюру и объявили последователей Монтана еретиками.

Ученые–богословы нового времени были добрее к монтанистам, говоря, что их не следует считать интеллектуальными еретиками, потому что они отличаются от своих собратьев христиан только принятием «нового пророчества». Корни монтанизма следует искать не в ересях или воинствующем апокалиптицизме, а в вере, что Дух может обращаться к отдельным людям с целью налаживания надлежащей христианской дисциплины (8, с. 409).

Н. Бонветш (4, с. 486) указывает, что «новое пророчество» не претендовало на более глубокие истины, но поддерживало церковную традицию, отстаивало воскресение мертвых и развивало богатую эсхатологию. Цель движения заключалась в подготовке к скорому возвращению Христа — подготовке, которая должна управлять всей жизнью христианина.

Д. Райт (25, с. 23, 28, 29) приходит к выводу, что: (1) осуждение монтанизма было «неистовой изобретательностью» со стороны «католических критиков», придиравшихся к движению, которое было не столько неортодоксальным, сколько нестандартным; (2) нигде конкретно не говорится о причинах широкого осуждения и исключения из Церкви «нового пророчества»; (3) «отвержение движения, не меньше чем сам монтанизм, характеризует нарождавшийся католицизм» и (4) «в худшем случае монтанизм был не ересью, а фанатизмом».