Ж. Век рационализма

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Ж. Век рационализма

С началом научных исследований в семнадцатом и восемнадцатом веках в философию ворвались новые мысли и представления о мире и Вселенной. Открытия Галилея, Кеплера, Ньютона, Гарвея и других привели к появлению новых, механистических представлений о функционировании Вселенной. То, что начиналось как исследование законов, сотворенных Богом в природе, закончилось отделением этих законов от Бога, с Которым они первоначально ассоциировались. Это относится в первую очередь к сэру Исааку Ньютону (1642–1727). Будучи богобоязненным христианином, он открыл в мире физических законов то, что впоследствии побудило других ученых разработать теории, отделившие эти законы от Бога. Вселенная существует сама по себе, решили они, и, хотя она подчиняется законам, эти законы являются ее неотъемлемой частью, они ей присущи.

Когда Вселенная стала рассматриваться как независимая от Бога субстанция, мыслители того времени потеряли из поля зрения Божественного Творца. Это привело к возникновению деистических представлений о Вселенной, модели часовщика. Подобно великому часовщику, Бог создал мир, но затем предоставил ему возможность самостоятельно развиваться в соответствии с теми законами, которые Он в него заложил. Часы были заведены и теперь могут ходить самостоятельно, без помощи Бога. Из этого вытекает, что Бог не вмешивался в естественное функционирование нашего мира. Такой подход исключал возможность чудес, таких как прямое откровение пророкам. Изначально мир был создан Творцом, но, запустив его «часовой механизм», Бог забыл о нем и уже не проявляет к нему никакого интереса.

Всего в одном шаге от этой теории была идея о том, что роду человеческому и вовсе не был нужен Божественный часовщик. Вселенная не только развивалась самостоятельно, но и возникла сама собой, спонтанно, без помощи часовщика. Эти философские веяния оказали двоякое, но родственное воздействие на библейское повествование о творении. Во–первых, возник литературный критицизм библейского повествования, а во–вторых, появилось мнение, будто наука доказала неточность библейской истории творения. Эти два метода оценки библейской летописи сохранились и поныне; мы здесь исследуем развитие обоих направлений, а также некоторые из тех вызовов, которые они бросили библейскому повествованию.