Г. Современное развитие

Г. Современное развитие

В последние два века учение об откровении и вдохновении стало ключевым в богословских диспутах. Нескончаемый поток литературы на эти темы, иногда спокойной и уравновешенной, а иногда бурной и страстной, бросает вызов христианам. Можно заметить, как вера в Божественное откровение и вдохновение, а также в достоверность и авторитет Писания размывается самыми разными способами.

В противовес рационалистическому подходу восемнадцатого века Фридрих Шлейермахер (1768–1834) выдвинул идею о том, что основанием христианской веры является чувство абсолютной зависимости от Бога. Он назвал откровение «подлинным фактом, лежащим в основании религиозной общности», но не желал принимать его познавательный аспект, поскольку «это, по существу, превращает откровение в доктрину» (22, с. 50). Вдохновению он отводил подчиненное значение. Авторитет Писания в формулировании вероучения он четко ограничивал Новым Заветом. Не Писание, а духовный опыт стал главным критерием духовных ценностей и истины. Центр богословской мысли заметно сдвинулся с трансцендентного к имманентному.

Либеральная или модернистская теология девятнадцатого века с ее антропоцентризмом часто пыталась совместить сильную веру в прогресс человечества с критическим отношением к так называемому догматизму и библиомании. Согласно этой теологии, Библию нельзя приравнивать к Слову Божьему; она просто содержит слова Бога. Писание — это не столько открытое Слово Божье, сколько уникальная летопись духовных опытов, в которой Иисус Христос является высшем проявлением Богосознания или величайшего нравственного примера.

Вера в человеческий прогресс подкреплялась быстрым научно–техническим развитием. После издания сочинений Чарльза Лайелла (1797–1875) и Чарльза Дарвина (1809–1882) теории геологического униформитарианства и биологической эволюции подорвали во многих веру в достоверность истории творения, грехопадения и всемирного потопа, описанных в Книге Бытие. Вера в достоверность библейской истории, точность библейского текста и подлинность авторства многих библейских книг была еще больше подорвана якобы выверенными результатами исторического и литературного критицизма. Приверженцы критической методологии, исходные предпосылки которой исключали возможность сверхъестественных откровений или вмешательств, таких как предсказательные пророчества или чудеса, изучали Библию как любую другую книгу, ставя ее на один уровень с остальной древней литературой.

Теории откровения и вдохновения были заново истолкованы таким образом, чтобы они соответствовали новой теологии. Албрехт Ричль (1822–1889) в Германии определил откровение как проявление Божественного идеала для человека в лице Иисуса из Назарета. Дж. Фредерик Денисон Морис (1805–1872) в Англии расценивал его как непосредственное открытие Бога душе. С точки зрения Эрнста Трельча (1865–1923), ведущего представителя школы истории религий и историко–критического метода, никакое Божественное откровение нельзя считать абсолютным по причине исторической относительности всех событий. Трельч подчеркивал, что исторические данные, в том числе и библейские, должны оцениваться по принципу аналогии, который означает, что события прошлых лет могут восприниматься как вероятные, только если они аналогичны нынешним событиям. В соответствии с этим принципом исторического критицизма многие библейские события, такие как воплощение, рождение от девы и воскресение Христа, не могут считаться историческими.

Две мировые войны в первой половине двадцатого века разрушили все мечты о человеческом прогрессе и разоблачили неадекватность господствующей теологии с ее акцентом на имманентность Бога. Карл Барт (1886–1968) инициировал восстание против этой теологии. Он и другие теологи, такие как Рудольф Бультманн (1884–1976) и Эмиль Бруннер (1889–1966), делали акцент на трансцендентности Бога как Существа совершенно иного порядка. Барт разработал теологию Слова, согласно которой Бог говорит Свое решающее слово в Иисусе Христе, Которого только и можно считать истинным откровением. Писание и проповеданное слово — это всего лишь отражение откровения, но Бог в Своей благодати обращается к нам и через них.

Хотя неоортодоксальные теологи поставили откровение в центр своей теологии, они считали Писание всего лишь несовершенным человеческим отражением этого откровения. Подобно их либеральным предшественникам, они отстаивали историко–критический метод как необходимый для исследования и истолкования Писания и отвергали или истолковывали по–своему такие понятия, как авторитет Библии, богодухновенность и истина. Бруннер учил, что истина не в пропозициональных утверждениях, а во встрече по типу Я–Ты.

В связи с призывами к радикальному обновлению и изменению в понимании откровения и вдохновения многие ученые–богословы из разных конфессий указывали на учение самого Писания, утверждая, что понятие откровения включает в себя все виды сверхъестественных проявлений и взаимодействий, упомянутых в Библии, в том числе дела и слова Самого Бога. Эта точка зрения была всесторонне изложена Карлом Ф. X. Генри (1913 г.) в его всеобъемлющем труде «Бог, откровение и авторитет» (в 6–ти томах, 1976–1983). Евангелические богословы современности в целом отстаивают идею безоговорочного, вербального вдохновения и безошибочности Библии, хотя между ними нет полного согласия по поводу точного значения этих терминов. Однако ряд евангелических богословов, таких как Кларк X. Пиннок (1937 г.), высказывают некоторую обеспокоенность в отношении этих понятий.

Несмотря на влияние либеральной теологии, библейского критицизма и теорий эволюции, Римско–католическая Церковь заняла очень консервативную позицию в девятнадцатом веке в отношении учения об откровении и вдохновении. Папские энциклики отвергли модернистские взгляды и поддержали традиционную католическую точку зрения, изложенную в постановлении Тридентского Собора. Однако эта позиция претерпела кардинальные изменения во второй половине двадцатого века. С тех пор как Пий XII издал энциклику «Divino Afflante Spiritu» в 1943 году, католические богословы быстро выдвинулись в авангард библейского критицизма. Это привело к появлению самых разных теорий откровения и вдохновения, что и показано в произведении Аверия Даллеса «Модели откровения» (1983 г.). На своей четвертой и последней сессии второй Ватиканский Собор обнародовал «Догматическую Конституцию по Божественному откровению», в которой подчеркивалось, что объектом откровения следует считать Самого Бога в Его делах и словах, которые неразрывно связаны друг с другом. «Самая сокровенная истина, которую это откровение дает нам о Боге и спасении человека, сияет во Христе, Который Сам является как посредником, так и высшей сутью Откровения» (8, с. 751). Конституция поддержала позицию, сформулированную на Тридентском Соборе, что «и Писание, и Предание должны приниматься и почитаться с одинаковым чувством преданности и благоговения» (там же, с. 755).

Позиция некоторых протестантов сближается с католической точкой зрения. Даже евангелические богословы стали придавать больше значения консенсусу и авторитету христианской традиции. Похоже, что это неизбежно приведет к ограничению принципа sola scriptura, который на протяжении многих веков считался главным принципом протестантизма.