5. Августин и его полемика с Пелагием

5. Августин и его полемика с Пелагием

Вопросы, поднятые во время богословской полемики между Августином и Пелагием, остаются насущными по сей день. Пелагианство получило значительную поддержку в Восточной Церкви, но в конце концов было осуждено как на Востоке, так и на Западе. Однако его взгляды продолжали жить и появлялись время от времени в Церкви.

Пелагий, авторитетный и ученый человек, был монахом кельтского происхождения, прибывшим в Рим около 380 года н. э. Ревностный поборник моральной чистоты, он ужаснулся нравственной распущенности римских христиан и попытался поднять их нравственный уровень. Он отстаивал высокие нравственные идеалы, потому что оптимистично смотрел на человеческую природу. Он считал, что по своей природе люди добры и, несмотря на грех Адама, могут избирать добро. Тот факт, что Бог дал человечеству Свой закон, указывает на способность человека исполнить этот закон, ибо, как говорил Пелагий, «Он не мог заповедать невыполнимое, ибо Он праведен; и Он не осудит человека за то, что не в его силах, потому что Он свят» (Пелагий, Послание к Димитриаде, 16). Пелагий не верил в то, что человек — раб греха, и, таким образом, отвергал учение о первородном грехе. «Все то доброе и злое, за что нас либо хвалят, либо стыдят, делается нами, но не рождается с нами». Мы рождаемся без добродетели или порока, и до того как проявляем собственную волю, не имеем ничего, кроме заложенного Богом (Пелагий, О свободе воли в труде Августина «О первородном грехе», 2.13 [29, 5:241]). Поскольку, согласно воззрениям восточных отцов церкви на творение, душа каждого человека образуется независимо и непосредственно в момент зачатия или рождения (тем самым отвергается градуцианизм), прямой связи с Адамом не существует, и ничто не могло передаться от него к другим людям посредством первородного греха. Таким образом, не имея врожденных природных изъянов, каждый человек творит добро или зло по своему свободному выбору. Бог нацелил человека способностью избирать правду, и каждый несет перед Ним ответственность за использование этой свободы выбора. С понятиями человеческой свободы и ответственности согласуется учение Пелагия о благодати. Благодать имеет двоякое значение. С одной стороны, существует естественная благодать. Это Божий дар разума и воли, с помощью которого человек может избегать зла. С другой стороны, существует внешняя провещающая благодать, посредством которой Бог, через Десять Заповедей и Нагорную проповедь, показывает нам, как необходимо жить, и тем самым побуждает нас исполнять Его волю. Согласно этой точки зрения, благодать не есть сверхъестественная сила, обращающая человека от греха к добру. Поскольку человек согрешает — в первую очередь, попадая под плохое влияние окружающих, — Бог предлагает ему прощение, символом которого является крещение взрослого человека (младенцев не нужно крестить, поскольку они пребывают в том же состоянии, что и Адам до грехопадения). Однако после крещения у человека появляется сознание долга и способность жить для Бога. Если он захочет, то сможет соблюдать Божьи заповеди и не грешить. На последнем суде, где участь каждого будет решаться на основании дел, выяснится, в самом ли деле крещенный жил по воле Бога. Божье предопределение — это Его предузнание, но не заблаговременное решение о том, кто изберет жизнь для Него (12, с. 360).

Августин, выработавший свои взгляды до полемики с Пелагием, придерживался противоположной точки зрения. Он утверждал, что по причине Адамова греха человечество утратило данную при творении способность не грешить. В своем падшем состоянии, унаследованном от Адама, люди не могут не грешить. Воля человечества извратилась, и без предваряющей благодати Божьей, которая пробуждает способность делать выбор в пользу Бога, люди неизбежно изберут зло. Однако вместе с предваряющей благодатью человек получает новые, сверхъестественные начала. Эта благодать предрасполагает и побуждает волю еще до того, как у человека возникают какие–либо желания. Таким образом, спасение начинается по прямой инициативе Бога. Вслед за предваряющей благодатью дается поддерживающая благодать, посредством которой Бог помогает человеческой воле после того, как она пробудилась к действию. Ей на смену приходит достаточная благодать, побуждающая человека не ослабевать в делании добра. Кульминацией в излитии Божественной благодати является действенная благодать, которая дает реальную силу для добрых дел. Таким образом, Божья благодать непреодолима (Августин, Об обличении и благодати, 34–38 [29, 5:485–487]) и основана на Божьем предопределении, благодаря которому Он определяет, кто среди огромной массы грешных людей получит Его сверхъестественную благодать. Следовательно, спасение исходит исключительно от Бога, по Его изволению, и дается тем, кого Он избирает.

Так называемые полу–пелагиане, наиболее видным представителем которых является марсельский монах Иоанн Кассиан, занимают компромиссную позицию в этом вопросе. Они считают, что в результате грехопадения человек стал смертным, а его нравственная природа — испорченной. Но хотя способность человека к свободному волеизъявлению серьезно повредилась, она не была полностью утрачена (как утверждает Августин). В отличие от Пелагия, они считают, что благодать нужна, потому что грех делает человека нравственно бессильным. Но поскольку человек, по большому счету, свободен, он может сотрудничать с Богом. В пику Августину полу–пелагиане утверждали, что: (1) иногда инициатива в спасении принадлежит Божьей благодати, а иногда человеческой воле; (2) благодать не является непреодолимой; (3) Бог не может предопределить к спасению лишь некоторых, потому что хочет, чтобы все люди спаслись. Таким образом, как и Пелагий, они связывают предопределение скорее с предузнанием Бога, чем с заведомым избранием. Хотя полу–пелагианство, обсуждавшееся веками, не было принято единодушно, оно продолжало существовать в Церкви как учение, предлагающее практические альтернативы крайним воззрениям пелагианства и августинианства.